В последнее время моего пребывания в Петербурге мы с Идой Ивановной ничего не говорили о Мане, и я, признаюсь, не замечал в Мане никакой перемены; я и сам склонен был думать, что Ида Ивановна все преувеличивает и что опасения ее совершенно напрасны, но когда я пришел к ним, чтобы
проститься перед отъездом, Ида Ивановна сама ввела меня во все свои опасения.
Но о содержании наших писем и о том, о чем мы переговорили,
прощаясь перед отъездом, я умолчу: это уже другая история, совсем новая история, и даже, может быть, вся она еще в будущем.
— Да в «Розе»… Сижу с немцем за столиком, пью пиво, и вдруг вваливается этот старый дурак, который жужжал тогда мухой, а под ручку с ним Верочка и Наденька. Одним словом, семейная радость… «Ах, какой сюрприз, Агафон Павлыч! Как мы рады вас видеть… А вы совсем бессовестный человек: даже не пришли
проститься перед отъездом». Тьфу!..
Неточные совпадения
Лидия вывихнула ногу и одиннадцать дней лежала в постели. Левая рука ее тоже была забинтована.
Перед отъездом Игоря толстая, задыхающаяся Туробоева, страшно выкатив глаза, привела его
проститься с Лидией, влюбленные, обнявшись, плакали, заплакала и мать Игоря.
Проходит еще три дня; сестрица продолжает «блажить», но так как матушка решилась молчать, то в доме царствует относительная тишина. На четвертый день утром она едет
проститься с дедушкой и с дядей и объясняет им причину своего внезапного
отъезда. Родные одобряют ее. Возвратившись, она
перед обедом заходит к отцу и объявляет, что завтра с утра уезжает в Малиновец с дочерью, а за ним и за прочими вышлет лошадей через неделю.
Об этом спрашивает молодая женщина, «пробужденная им к сознательной жизни». Он все откроет ей, когда придет время… Наконец однажды,
прощаясь с нею
перед отъездом в столицу, где его уже ждет какое-то важное общественное дело, — он наклоняется к ней и шопотом произносит одно слово… Она бледнеет. Она не в силах вынести гнетущей тайны. Она заболевает и в бреду часто называет его имя, имя героя и будущего мученика.
Обоз с имуществом был послан вперед, а за ним отправлена в особом экипаже Катря вместе с Сидором Карпычем. Петр Елисеич уехал с Нюрочкой.
Перед отъездом он даже не зашел на фабрику
проститься с рабочими: это было выше его сил. Из дворни господского дома остался на своем месте только один старик сторож Антип. У Палача был свой штат дворни, и «приказчица» Анисья еще раньше похвалялась, что «из мухинских» никого в господском доме не оставит.
Перед отъездом доктору таки выпала нелегкая минутка: с дитятею ему тяжело было
проститься; смущало оно его своими невинными речами.