Неточные совпадения
Хуже меня по
целому городу
человека не ставили.
Иголка все щелкала и щелкала в руках Женни, когда она, размышляя о докторе, решала, что ей более всего жаль его, что такого
человека воскресить и приподнять для более трезвой жизни было бы отличной
целью для женщины.
— Мой муж… я его не осуждаю и не желаю ему вредить ни в чьем мнении, но он подлец, я это всегда скажу… я это скажу всем, перед
целым светом. Он, может быть, и хороший
человек, но он подлец… И нигде нет защиты! нигде нет защиты!
Наконец Лобачевский встал, молча зажег свою свечку и, молча протянув Розанову свою руку, отправился в свою комнату. А Розанов проходил почти
целую зимнюю ночь и только перед рассветом забылся неприятным, тревожным сном, нисходящим к
человеку после сильного потрясения его оскорблениями и мучительным сознанием собственных промахов, отнимающих у очень нервных и нетерпеливых
людей веру в себя и в собственный свой ум.
Лобачевский уехал в Петербург: прощались они с Розановым по-дружески. Розанов даже заплакал, целуясь с ним на дебаркадере: иначе он не умел проститься с
человеком, который ему стал мил и близок. Лобачевский тоже
поцеловал Розанова теплыми устами.
Дружба и теплота их взаимных отношений все заходили далее и далее. Часто
целые короткие ночи просиживали они на холмике, говоря о своем прошедшем. О своем будущем они никогда не говорили, потому что они были
люди без будущего.
Из оставшихся в Москве
людей, известных Бахаревым, все дело знал один Помада, но о нем в это время в
целом доме никто не вспомнил, а сам он никак не желал туда показываться.
В доме начался ад.
Людей разослали за докторами. Ольга Сергеевна то выла, то обмирала, то
целовала мужнины руки, согревая их своим дыханием. Остальные все зауряд потеряли головы и суетились. По дому только слышалось: «барина в гостиной паралич ударил», «переставляется барин».
— А вы отшельницей живете, скрываетесь. Мы с Женни сейчас же отыскали друг друга, а вы!..
Целые годы в одном городе, и не дать о себе ни слуху ни духу. Делают так добрые
люди?
Пустынная зала, приведенная относительно в лучший порядок посредством сбора сюда всей мебели из
целого дома, оживилась шумными спорами граждан. Женщины, сидя около круглого чайного стола, говорили о труде; мужчины говорили о женщинах, в углу залы стоял Белоярцев, окруженный пятью или шестью
человеками. Перед ним стояла госпожа Мечникова, держа под руку свою шестнадцатилетнюю сестру.
— Оттого, что вас окружают развитые
люди, — произнес он. — Развитый
человек не может тратить времени на эти, как вы называете, ухаживанья. Мы уважаем в женщине равноправного
человека. Ухаживать, как вы выражаетесь, надо иметь
цель, — иначе это глупо.
Видев один раз пущу,
целую жизнь нельзя забыть того тихого, но необыкновенно глубокого впечатления, которое она производит на теряющегося в ней
человека.
— Да вот я кончу только… план… — сказал он. — Да Бог с ними! — с досадой прибавил потом. — Я их не трогаю, ничего не ищу; я только не вижу нормальной жизни в этом. Нет, это не жизнь, а искажение нормы, идеала жизни, который указала природа
целью человеку…
Никому в голову не приходило того, что золоченый крест с эмалевыми медальончиками на концах, который вынес священник и давал
целовать людям, был не что иное, как изображение той виселицы, на которой был казнен Христос именно за то, что он запретил то самое, что теперь его именем совершалось здесь.
— Понимаю, что если вы, по вашим словам, так долго прожили за границей, чуждаясь для своих
целей людей, и — забыли Россию, то, конечно, вы на нас, коренных русаков, поневоле должны смотреть с удивлением, а мы равномерно на вас.
Неточные совпадения
Сбивчивые и неосмысленные события бессвязно следуют одно за другим, и
люди, по-видимому, не преследуют никаких других
целей, кроме защиты нынешнего дня.
К довершению бедствия глуповцы взялись за ум. По вкоренившемуся исстари крамольническому обычаю, собрались они около колокольни, стали судить да рядить и кончили тем, что выбрали из среды своей ходока — самого древнего в
целом городе
человека, Евсеича. Долго кланялись и мир и Евсеич друг другу в ноги: первый просил послужить, второй просил освободить. Наконец мир сказал:
Издали может показаться, что это
люди хотя и суровых, но крепко сложившихся убеждений, которые сознательно стремятся к твердо намеченной
цели.
Но Архипушко не слыхал и продолжал кружиться и кричать. Очевидно было, что у него уже начинало занимать дыхание. Наконец столбы, поддерживавшие соломенную крышу, подгорели.
Целое облако пламени и дыма разом рухнуло на землю, прикрыло
человека и закрутилось. Рдеющая точка на время опять превратилась в темную; все инстинктивно перекрестились…
И Левина охватило новое чувство любви к этому прежде чуждому ему
человеку, старому князю, когда он смотрел, как Кити долго и нежно
целовала его мясистую руку.