Неточные совпадения
В деревнях мало таких индифферентных людей, и то всего
чаще это бывают или барышни, или барыни.
А дунет ветерок, гренадеры зашатаются с какими-то решительными намерениями, повязочки суетливо метнутся из стороны
в сторону, и все это вдруг пригнется, юркнет
в густую
чащу початника; наверху не останется ни повязочки, ни султана, и только синие лопасти холостых стеблей шумят и передвигаются, будто давая кому-то место, будто сговариваясь о секрете и стараясь что-то укрыть от звонкого тростника, вечно шумящего своими болтливыми листьями.
Доктор брал десятую
часть того, что он мог бы взять на своем месте, и не шел
в стачки там, где другим было нужно покрыть его медицинскою подписью свою юридически-административную неправду.
Дом этот был похож на многие домы Лефортовской
части. Он был деревянный, на каменном полуэтаже. По улице он выходил
в пять окон, во двор
в четыре, с подъездом сбоку. Каменный полуэтаж был густо выбелен мелом, а деревянный верх выкрашен грязновато-желтою охрой.
Над дверью деревянного подъезда опять была дощечка с надписью: «Следственный пристав»;
в нижний этаж вело особое крылечко, устроенное посредине задней
части фасада. Налево был низенький флигелек
в три окна, но с двумя крыльцами. По ушатам, стоявшим на этих крыльцах, можно было догадаться, что это кухни. Далее шел длинный дровяной сарайчик, примкнутый к соседскому забору, и собачья конура с круглым лазом.
По своим средствам он давно бы мог перенестись из Лефортова
в другую, более удобную
часть Москвы, но ему никогда и
в голову не приходило расстаться с Давыдовскою и вытаскивать из погреба прикованного там барсука.
Кроме того, у Арапова
в окрестностях Лефортовского дворца и
в самом дворце было очень большое знакомство.
В других
частях города у него тоже было очень много знакомых. По должности корректора он знал многих московских литераторов, особенно второй руки; водился с музыкантами и вообще с самою разнородною московскою публикою.
Девицы
чаще заворачивали свои головки к господину
в панталонах навыпуск и не без приятности с ним разговаривали.
— Да-с. Мы служащие у Ильи Артамоновича Нестерова, только Пармен Семенович над всеми делами надзирают, вроде как директора, а я
часть имею; рыбными промыслами заведую. Вы пожалуйте ко мне как-нибудь, вот вместе с господином Лобачевским пожалуйте. Я там же
в нестеровском доме живу.
В контору пожалуйте. Спросите Андрияна Николаева: это я и есть Андриян Николаев.
— Это и без них можно было понять по писанию. У апостола же Павла
в первом послании, глава пятая, читаете: «К тому не пий воды, но мало вина приемли стомаха ради твоего и
частых недуг твоих».
Утром, выйдя к чаю, Лиза чувствовала, что большая
часть разрушительной работы
в ней кончена, и когда ей подали письмо Женни,
в котором та с своим всегдашним добродушием осведомлялась о Розанове, Лиза почувствовала что-то гадкое, вроде неприятного напоминания о прошлой глупости.
Лиза желтела и становилась чрезвычайно раздражительная. Она сама это замечала, большую
часть дня сидела
в своей комнате и только пред обедом выходила гулять неподалеку от дома.
Белоярцев, молодой маркиз, оставшийся единственною особою
в Москве, студент Коренев, некий студент Незабитовский (из богородицких дачников) и вообще все уцелевшие особы рассыпавшегося кодла стали постоянно стекаться к Лизе на ее вечерние чаи и засиживались долго за полночь, препровождая время
в прениях или
чаще всего
в безмолвном слушании бычковских лекций.
Частые свертки не сбили Помаду: звезда любви безошибочно привела его к пяти часам утра
в Богородицкое и остановилась над крылечком дома крестьянина Шуркина, ярко освещенным ранним солнышком.
В ту же минуту несколько служителей бросились к наружной
части галереи и заставили отделение львицы широкими черными досками, а сзади
в этом отделении послышались скрип и стук железной кочерги по железным полосам. Вскоре неистовый рев сменило тихое, глухое рычание.
Продолжая фланировать
в новой маске, он внимательно прислушивался к
частым жалобам недовольных порочными наклонностями общества, болел перед ними гражданскою болезнью и сносил свои скорби к Райнеру, у которого тотчас же после его приезда
в Петербург водворилась на жительстве целая импровизованная семья.
В мир из Дома доходило очень мало известий, и те, которые доходили до мирских ушей, были по большей
части или слишком преувеличены, или совсем чудовищно извращены и носили самый грязный, циничный характер.
Как Алексей Сергеевич Богатырев отыскивал родственников, так он ползком, на дне морском, где только мог, добывал работу для гражданок Дома; которой добыл переводы, которой нашел музыкальные уроки, которой уступил
часть своих уроков, — словом,
в течение месяца всем достал занятий, кроме Бертольди, которая, как вышло на поверку, хвастала своими трудами у какого-то известного ей московского пошляка-редактора.
Чем его более ласкали здесь, тем он становился расстроеннее и тем
чаще у него просились на глаза слезы. Вещи свои, заключающиеся
в давно известном нам ранце, он еще с вечера перевез к Розанову и от него хотел завтра уехать.
В густой
чаще того берега простонал пугач.
Изредка доходили до слуха его какие-то, казалось, женские восклицания: «Врешь, пьяница! я никогда не позволяла ему такого грубиянства!» — или: «Ты не дерись, невежа, а ступай
в часть, там я тебе докажу!..» Словом, те слова, которые вдруг обдадут, как варом, какого-нибудь замечтавшегося двадцатилетнего юношу, когда, возвращаясь из театра, несет он в голове испанскую улицу, ночь, чудный женский образ с гитарой и кудрями.
Неточные совпадения
Почтмейстер. Да из собственного его письма. Приносят ко мне на почту письмо. Взглянул на адрес — вижу: «
в Почтамтскую улицу». Я так и обомлел. «Ну, — думаю себе, — верно, нашел беспорядки по почтовой
части и уведомляет начальство». Взял да и распечатал.
Всю зиму девки красные // С ним
в риге запиралися, // Откуда пенье слышалось, // А
чаще смех и визг.
Молиться
в ночь морозную // Под звездным небом Божиим // Люблю я с той поры. // Беда пристигнет — вспомните // И женам посоветуйте: // Усердней не помолишься // Нигде и никогда. // Чем больше я молилася, // Тем легче становилося, // И силы прибавлялося, // Чем
чаще я касалася // До белой, снежной скатерти // Горящей головой…
Какой-нибудь случайностью — // Неведеньем помещика, // Живущего вдали, // Ошибкою посредника, // А
чаще изворотами // Крестьян-руководителей — //
В надел крестьянам изредка // Попало и леску.
Крестьяне рассмеялися // И рассказали барину, // Каков мужик Яким. // Яким, старик убогонький, // Живал когда-то
в Питере, // Да угодил
в тюрьму: // С купцом тягаться вздумалось! // Как липочка ободранный, // Вернулся он на родину // И за соху взялся. // С тех пор лет тридцать жарится // На полосе под солнышком, // Под бороной спасается // От
частого дождя, // Живет — с сохою возится, // А смерть придет Якимушке — // Как ком земли отвалится, // Что на сохе присох…