Неточные совпадения
— Помилуй бог! — отвечал,
рассмеявшись, Висленев. — Я поражен, оставив здесь вас скромным ландышем и видя вас теперь на
том же самом месте…
— Но дело-то в
том, что если вы чего не знаете,
то я это знаю! — говорил,
смеясь, Висленев. — Знаю, дружок, Ларушка, все знаю, знаю даже и
то, какая прекрасная женщина эта Александра Ивановна.
— И умнее, и рассудительнее; а уж
тот — вот гадина-то! И что у него за улыбка за подлая! Заметил ты или нет, как он
смеется? В устах нет никакого движения: сейчас же хи-хи, и опять все лицо смирно.
Ее нынешнее обращение со мною ничем не цветнее некогда столь смешной для меня встречи Висленева с его генеральшей, а между
тем Висленев — отпетый, патентованный гороховый шут и притча во языцех, а я… во всяком случае человек, над которым никто никогда не
смеялся…
Бодростина только махнула ему,
смеясь, рукой и в
том же самом экипаже, в котором привезли сюда из гостиницы Горданова, отъехала на дебаркадер другой железной дороги. Не тяготясь большим крюком, она избрала окольный путь на запад и покатила к небольшому пограничному городку, на станции которого давно уже обращал на себя всеобщее внимание таинственный господин потерянного видя, встречавший каждый поезд, приезжающий из России.
Когда он оборотился полуоборотом к Глафире, желая взглянуть на нее искоса и с
тем вместе скрыть от нее так некстати прорвавшийся смех, он увидал, что Бодростина тоже
смеется и… оба вдруг сняли свои маски и оба искренно расхохотались в глаза друг другу.
Собеседники снова вместе
засмеялись и Бодростина, не отрицая настояний Жозефа, что он «скверно создан», отвечала, что женщины гораздо покорнее мужчин воле Промысла, устроившего все так, как оно устроено, и затем прямо поворотила речи к насущному вопросу дня,
то есть к
тому, как быть с собою злополучному Иосафу?
Лишь фигура да взор напоминали прежнего Висленева: он также мялся на месте и
то тупил глаза вниз,
то хотел их поднять и
рассмеяться, что ему, наконец, и удалось. Видя недоумение Глафиры, он вдруг принял из несмелой и потерянной позы самую развязную, и шаркнув и размашисто поклонясь пред Бодростиной, отнес в сторону руку и произнес...
Оригинальное мнение майора заставило генерала
рассмеяться, а Катерина Астафьевна вспыхнула и, сказав мужу, что нагайка была бы уместнее на
тех, кто рассуждает так, как он, выжила его из комнаты, где шла эта беседа.
— Кровь что ли завопиет? —
засмеялся Горданов, и стал язвительно разбирать ходячее мнение о голосе крови и о
том, что будто бы все преступления рано или поздно открываются. Он говорил доказательно и с успехом убедил Жозефа, что целые массы преступлений остаются неоткрытыми, и что они и должны так оставаться, если делаются с умом и с расчетом, а, главное, без сентиментальничанья, чему и привел в доказательство недавнюю смерть Кюлевейна.
Горданов
смеялся над этими записками, называл Жозефа в глаза Калхасом, но деньги все-таки давал, в размере десяти процентов с выпрашиваемой суммы, ввиду чего Жозеф должен был сильно возвышать цифру своих требований, так как, чтобы получить сто рублей, надо было просить тысячу. Но расписок опытный и хитрый Жозеф уже не давал и не употреблял слов ни «заем», ни «отдача», а просто держался формулы: «если любишь,
то пришли».
— Через час, когда разойдемся, моя дверь будет отперта, — проговорила, отстраняя его от себя, Бодростина и, возвратясь в свою половину, после
того как семейство разошлось по своим спальням, она отпустила свою горничную, стала против окна и, глядя на
те самые звезды, которые светили теперь едущей майорше Форовой, задумалась и потом
рассмеялась и сказала себе...
В эту минуту человек попросил Бодростина в разрядную к конторщику. Михаил Андреевич вышел и скоро возвратился веселый и, развязно
смеясь, похвалил практический ум своего конторщика, который присоветовал ему просто-напросто немножко принадуть мужиков, дав им обещание, что огней в доме не будет, а между
тем праздновать себе праздник, опустив шторы, как будто бы ничего и не было.
— Взметался нйжить… чего мечешься? — заговорил вдруг, входя, Сид Тимофеич и, подойдя к покойнику с правой стороны, он покрыл его лицо, потом хотел было поправить руку, но, заметив замерзший в ней пучок сухой травы, начал ее выдергивать, говоря: «Подай! тебе говорю, подай, а
то ругать стану». С этим он начал выколупывать пальцем траву, и вдруг громко
рассмеялся.
— Чудак, — разъясняли другие, — лет пятьдесят бережет чью-то расписку, что за покойника где-то рубль долгу заплатил. Может, триста раз ему этот рубль возвращен, но он все свое: что мне дано,
то я, говорит, за принадлежащее мне приемлю как раб, а долгу принять не могу. Так всю жизнь над ним и
смеялись.
— Ага! вы
смеялись… на
то вы наемники, чтобы
смеяться, я не
смеюсь, я раб, и его верно пережил и я ему эти его расписки в гроб положу!
Ей поминутно казалось, что ее кто-то куда-то зовет, кто-то о чем-то спрашивает, кто-то перешептывается на ее счет, и
то вблизи тихо
смеется,
то где-то далеко заливается громким зловещим хохотом.
Неточные совпадения
Идем домой понурые… // Два старика кряжистые //
Смеются… Ай, кряжи! // Бумажки сторублевые // Домой под подоплекою // Нетронуты несут! // Как уперлись: мы нищие — // Так
тем и отбоярились! // Подумал я тогда: // «Ну, ладно ж! черти сивые, // Вперед не доведется вам //
Смеяться надо мной!» // И прочим стало совестно, // На церковь побожилися: // «Вперед не посрамимся мы, // Под розгами умрем!»
У
той сапожной лавочки // Опять
смеются странники:
— Я
смеюсь, — сказала она, — как
смеешься, когда увидишь очень похожий портрет.
То, что вы сказали, совершенно характеризует французское искусство теперь, и живопись и даже литературу: Zola, Daudet. Но, может быть, это всегда так бывает, что строят свои conceptions [концепции] из выдуманных, условных фигур, а потом — все combinaisons [комбинации] сделаны, выдуманные фигуры надоели, и начинают придумывать более натуральные, справедливые фигуры.
Когда Вронский опять навел в
ту сторону бинокль, он заметил, что княжна Варвара особенно красна, неестественно
смеется и беспрестанно оглядывается на соседнюю ложу; Анна же, сложив веер и постукивая им по красному бархату, приглядывается куда-то, но не видит и, очевидно, не хочет видеть
того, что происходит в соседней ложе. На лице Яшвина было
то выражение, которое бывало на нем, когда он проигрывал. Он насупившись засовывал всё глубже и глубже в рот свой левый ус и косился на
ту же соседнюю ложу.
— Дарья Александровна приказали доложить, что они уезжают. Пускай делают, как им, вам
то есть, угодно, — сказал он,
смеясь только глазами, и, положив руки в карманы и склонив голову на бок, уставился на барина.