Неточные совпадения
— Мама, дружок мой, не спрашивай меня об этом, это, может
быть, в самом деле все пустяки, которые я преувеличиваю; но их… как тебе, мама, выразить, не знаю. Он хочет любить то, чего любить не может, он верит тем, кому не доверяет; он слушается всех и никого…
Родная! прости мне, что я тебя встревожила, и забудь о моей болтовне.
Другое лицо, которое увидало Ларису в первый же час ее приезда,
была тетка ее,
родная сестра ее матери, Катерина Астафьевна Форова, имя которой
было уже упомянуто.
—
Быть может; а Кюлевейн, это… кавалерист,
родной племянник моего мужа, — оратор, агроном и мот, приехавший сюда подсиживать дядюшкину кончину; и вот тебе мое положение: или я все могу потерять так, или я все могу потерять иначе.
В жизни его
было только одно лишение: Горданов не знал
родных ласк и не видал, как цветут его
родные липы, но он об этом и не заботился: он с отроческой своей поры
был всегда занят самыми серьезными мыслями, при которых нежные чувства не получали места.
Милый друг, я умираю.
Оттого, что я
был честен,
И за то
родному краю
Буду, верно, я известен.
Будучи перевенчан с Алиной, но не
быв никогда ее мужем, он действительно усерднее всякого
родного отца хлопотал об усыновлении себе ее двух старших детей и, наконец, выхлопотал это при посредстве связей брата Алины и Кишенского; он присутствовал с веселым и открытым лицом на крестинах двух других детей, которых щедрая природа послала Алине после ее бракосочетания, и видел, как эти милые крошки
были вписаны на его имя в приходские метрические книги; он свидетельствовал под присягой о сумасшествии старика Фигурина и отвез его в сумасшедший дом, где потом через месяц один распоряжался бедными похоронами этого старца; он потом завел по доверенности и приказанию жены тяжбу с ее братом и немало содействовал увеличению ее доли наследства при законном разделе неуворованной части богатства старого Фигурина; он исполнял все, подчинялся всему, и все это каждый раз в надежде получить в свои руки свое произведение, и все в надежде суетной и тщетной, потому что обещания возврата никогда не исполнялись, и жена Висленева, всякий раз по исполнении Иосафом Платоновичем одной службы, как сказочная царевна Ивану-дурачку, заказывала ему новую, и так он служил ей и ее детям верой и правдой, кряхтел, лысел, жался и все страстнее ждал великой и вожделенной минуты воздаяния; но она, увы, не приходила.
— Никогда я с этим не соглашусь, — отвечала Форова, — никогда не стану так думать, я не стану так жить, чтобы молчать, видючи, как моих
родных… близких людей мутят, путают. Нет, никогда этого не
будет; я не перестану говорить, я не замолчу; не стану по-вашему хитрить, лукавить и отмалчиваться.
— Да, и рассорилась, и что же такое что рассорилась? И она не велика персона, чтоб я ее боялась, да и с меня от ее слов позолота не слиняла: мы свои люди,
родные, побранились да и только. Она меня выгнала из дома, ну и прекрасно: на что дура-тетка в доме, когда новые друзья
есть?
Отец Спиридонова должен
был выслать даже чтеца, потому что в смежной комнате собрались
родные первого мужа покойной и укоряли Спиридонова в присвоении себе принадлежащих им достатков.
— Да простая и
есть, только оказалось, что калитка
была заперта, и отец Спиридонова вернулся и вдруг увидал, что
родные хотят проститься с покойницей.
— А!.. да!.. Понял: Труссо говорит, что эпилепсия — болезнь весьма распространенная, что нет почти ни одного человека, который бы не
был подвержен некоторым ее припадкам, в известной степени, разумеется; в известной степени… Сюда относится внезапная забывчивость и прочее, и прочее… Разумеется, это падучая болезнь настолько же, насколько кошка
родня льву, но однако…
Водопьянов с неожиданною важностью кивнул ему головой и отвечал: — «да; мы это рассмотрим; — вы
будьте покойны, рассмотрим». Так говорил долго тот, кого я назвал Поталеевым. Он умер… он приходил ко мне раз… таким черным зверем… Первый раз он пришел ко мне в сумерки… и плакал, и стонал… Я одобряю, что вы отдали его состоянье его
родным… большим дворянам… Им много нужно… Да вон видите… по стенам… сколько их… Вон старушка, зачем у нее два носа… у нее
было две совести…
К тому же, на несчастье путешественника, он
будучи рьяным врагом классицизма, не знал тоже никаких и новых языков и мог говорить только на своем
родном.
«Да и сколько их тоже теперь у меня? это интересно», — думал он, поспешая за Бодростиной и закрывая себе лицо коробкой с ее шляпой. «Ух, отцы мои
родные, жутко мне, жутко! Ух, матушка святая Русь, если бы ты
была умница, да провалилась бы в тартарары и вместе с моею женой, и с детьми, и со всеми твоими женскими и не женскими вопросами! То-то бы я благословил за это Господа!»
Висленев же, чем ближе подъезжал к
родным местам, тем становился бойче и живее: пестрое помешательство у него переходило в розовое: он обещал Горданову устроить рандевушку с сестрой, пробрав ее предварительно за то, что она вышла за тряпку, а сам постоянно
пел схваченную со слуха в «Руслане» песню Фарлафа...
Соглашаться с Глафирой Ларисе
было тем приятнее, что согласие это
было в противоречии с мнением, сложившимся о Горданове в обществе людей,
родных ей по крови или преданных по чувству, а это и
было то, что требовалось ее натурой.
Неточные совпадения
Аммос Федорович. Да, нехорошее дело заварилось! А я, признаюсь, шел
было к вам, Антон Антонович, с тем чтобы попотчевать вас собачонкою.
Родная сестра тому кобелю, которого вы знаете. Ведь вы слышали, что Чептович с Варховинским затеяли тяжбу, и теперь мне роскошь: травлю зайцев на землях и у того и у другого.
Судья тоже, который только что
был пред моим приходом, ездит только за зайцами, в присутственных местах держит собак и поведения, если признаться пред вами, — конечно, для пользы отечества я должен это сделать, хотя он мне
родня и приятель, — поведения самого предосудительного.
Хозяйка не ответила. // Крестьяне, ради случаю, // По новой чарке
выпили // И хором песню грянули // Про шелковую плеточку. // Про мужнину
родню.
Был господин невысокого рода, // Он деревнишку на взятки купил, // Жил в ней безвыездно // тридцать три года, // Вольничал, бражничал, горькую
пил, // Жадный, скупой, не дружился // с дворянами, // Только к сестрице езжал на чаек; // Даже с
родными, не только // с крестьянами,
И то уж благо: с Домною // Делился им; младенцами // Давно в земле истлели бы // Ее
родные деточки, // Не
будь рука вахлацкая // Щедра, чем Бог послал.