Иосаф Платонович, появясь
пред сестрой, старался иметь вид как можно более живой, веселый и беспечный.
— Нужно, Ларочка, друг мой, нужно, — и Висленев, распахнув
пред сестрой дверь, добавил, — видишь, здесь нет никого, входи же бога ради.
Неточные совпадения
— Нет, а ты не шути! — настойчиво сказал Горданов и, наклонясь к уху собеседника, прошептал: — я знаю, кто о тебе думает, и не самовольно обещаю тебе любовь такой женщины,
пред которою у всякого зарябит в глазах. Это вот какая женщина,
пред которою и
сестра твоя, и твоя генеральша — померкнут как светляки при свете солнца, и которая… сумеет полюбить так… как сорок тысяч жен любить не могут! — заключил он, быстро кинув руку Висленева.
За час или за полтора до того, как Иосаф Платонович убирался и разговаривал с
сестрой у себя в доме, на перемычке
пред небольшою речкой, которою замыкалась пустынная улица загородной солдатской слободы, над самым бродом остановилось довольно простое тюльбюри Синтяниной, запряженное рослою вороною лошадью.
Он погибал не один, но
предавал с собою других таких же, как он, молодых людей, в которых гибли лучшие надежды несчастных отцов, матерей,
сестер и мне подобных невест.
Подозрения Лары перешли в уверенность, когда ей, под большою, конечно, клятвой, была показана Глафирой фотография, изображающая генеральшу вместе с Гордановым. Ей было страшно и гадко, глядя на это изображение; она видела его и ему не доверяла, но это не мешало ей чаще и чаще размышлять о Горданове. А между тем Горданов, получавший обо всем этом добрые сведения от Глафиры, просил Жозефа пособить ему оправдаться
пред его
сестрой и сказал, что он ждет от нее ответа на его письмо.
— Нимало: я говорю истинную правду. Я не пожалею целой крупной статьи на то, чтоб иметь случай лично оправдаться
пред твоею
сестрой.
Неточные совпадения
— Я одно скажу, — начала Анна, — я его
сестра, я знаю его характер, эту способность всё, всё забыть (она сделала жест
пред лбом), эту способность полного увлечения, но зато и полного раскаяния. Он не верит, не понимает теперь, как он мог сделать то, что сделал.
Она знала Анну Аркадьевну, но очень мало, и ехала теперь к
сестре не без страху
пред тем, как ее примет эта петербургская светская дама, которую все так хвалили.
— Нет, ничего не будет, и не думай. Я поеду с папа гулять на бульвар. Мы заедем к Долли.
Пред обедом тебя жду. Ах, да! Ты знаешь, что положение Долли становится решительно невозможным? Она кругом должна, денег у нее нет. Мы вчера говорили с мама и с Арсением (так она звала мужа
сестры Львовой) и решили тебя с ним напустить на Стиву. Это решительно невозможно. С папа нельзя говорить об этом… Но если бы ты и он…
Эти обе бабы, то есть Агафья и тетка ее, скажу вперед, оказались во всей этой истории чистыми ангелами, а
сестру эту, гордячку, Катю, воистину обожали, принижали себя
пред нею, горничными ее были…
Да разве можно, любя девушку, так унизить ее
пред ее же соперницей, бросить ее для другой, в глазах той же другой, после того как уже сами сделали ей честное предложение… а ведь вы сделали ей предложение, вы высказали ей это при родителях и при
сестрах!