Неточные совпадения
Павлу Николаевичу не трудно было доказать, что нигилизм стал смешон, что грубостию и сорванечеством ничего не возьмешь; что похвальба силой
остается лишь похвальбой, а на деле бедные новаторы, кроме нужды и страданий, не видят ничего, между тем как сила, очевидно, слагается в
других руках.
Врученное Алине Гордановым за два часа до бракосочетания ее с Висленевым, оно навсегда
осталось покоиться в несгораемом железном шкафе, вместе с банковыми билетами и
другими драгоценностями, ключ от которого никогда не разлучался с Алиной Дмитриевной.
— Так
оставайся же здесь, а я пойду, и через час, много через два, ты будешь иметь результат моего свидания. Не обещаю тебе ничего, но надеюсь, что в ту ли или в
другую сторону положение твое выяснится.
С этой стороны дело было решено.
Оставалась нерешенною
другая его сторона: похитить ли Горданову Висленева в самом деле как Прозерпину или взять его напрокат и на подержание по договору с его владельцами?
В Спиридонове пробуждался Испанский Дворянин, и он оба свои назначения уступал
другим, а сам кутил да гулял и догулялся до того, что
остались у него рыжий плащ, гитара да трубка с чубуком.
Так прошел еще час. Висленев все не возвращался еще; а Лариса все сидела в том же положении, с опущенною на грудь головой, с одною рукой, упавшею на кровать, а
другою окаменевшею с перстом на устах. Черные волосы ее разбегались тучей по белым плечам, нескромно открытым воротом сорочки, одна нога ее еще
оставалась в нескинутой туфле, меж тем как
другая, босая и как мрамор белая, опиралась на голову разостланной у дивана тигровой шкуры.
Отбросив одно за
другим, и то и
другое, она
осталась сама ни при чем, и так и жила, много читая, много слушая, но не симпатизируя ничему.
Его лишь случайно нашел Кишенский на станции Варшавской железной дороги. Они оба столкнулись, отвернулись
друг от
друга и разошлись, но потом снова столкнулись и заговорили, когда поезд отъехал и они
остались на платформе.
— Таких обстоятельств нет, которые бы заставляли человека унижать
другого равного до подобной низкой роли, до какой низведен я, потому что это
остается на всю жизнь.
— То рыцари и тогда был век, а теперь
другой, и кто видел меня при вас в этом шутовском положении лакея, для того уже я вечно
останусь шутом.
Плохо понимавший по-немецки Висленев не обращал внимания на их разговор, в котором до ушей его чаше
других слов долетало слово verrückt [сумасшедший (нем.).] и к отягчению своего положения
оставался в безвестности о том, что его считают сумасшедшим.
Так как в этом романе читателям уже не раз приходилось встречать сцены, относительно которых, при поверхностном на них взгляде, необходимо должно возникнуть предположение, что в разыгрывании их участвуют неведомые силы незримого мира, — тогда как ученым реалистам нашего времени достоверно известно, что нет никакого иного живого мира, кроме того, венцом которого мы имеем честь числить нас самих, — то необходимо сказать, что внезапное появление Бодростиной в вагоне не должно быть относимо к ряду необъяснимых явлений вроде зеленого платья, кирасирского мундира с разрезанною спинкой; Гордановского секрета разбогатеть, Сннтянинского кольца с соскобленною надписью; болезненного припадка Глафиры и
других темных явлений, разъяснение которых
остается за автором в недоимке.
И с этим лакей, позвав с собою двух
других своих сотоварищей, бросились отпирать двери, не покидая своих орудий, на случай, если бы звонок возвещал новое вторжение. У двери ванной комнаты
остался один действовавший вешалкой, который при новой суматохе остановился и, будучи отстранен Глафирой от двери, обтирал пот, выступавший крупными каплями на его лице.
Форов
остался на жертву двум женщинам: своей жене и генеральше, из которых первая яростно накинулась на него за его бестактность в только что оконченном разговоре, между тем как
другая молчала, давая своим молчанием согласие на слова Катерины Астафьевны.
Но когда вы снова поворачиваете меня туда, где совершился мой позор, где я не могу ни в чьих глазах иметь
другого имени, как вашей любовницы, и должна буду
оставаться в этом звании, когда вы вздумаете жениться…
—
Другими словами: вы оправдываете упорство Ларисы
оставаться в связи с Гордановым?
Село опустело, но еще не совсем:
оставались старушки с малыми внучками, но вот и они показались. Одна за
другою, они тянули на поводках остающихся в живых коровушек, а девчонки сзади подхлестывали животин хворостинками. Все это потянуло к тому же самому центру, на Аленин Верх, где надлежало добыть живой огонь, сжечь на нем соломенную чучелу коровьей смерти или мары, перегнать через ее пламя весь живой скот и потом опахать село, с девственным пламенем, на раздетых бабах.
Для чего так необходимо нужно было Сиду пережить барина, это
оставалось всегдашнею его тайной; но слово это постоянно вертелось на его устах и было употребляемо
другими людьми вместо приветствия Сиду.
Человек подал то и
другое. Горданов оделся, но вместо того, чтобы выйти, вдруг раздумал и переменил план, сел к столу и написал: «Не знаю, кто нам изменил, но мы выданы и я арестован. Расчеты на бунт положительно не удались.
Остается держаться одних подозрений на Висленева. Мою записку прошу возвратить».
Остается сказать, что поделалось с
другими действующими лицами этого рассказа.
Вы когда-то говорили мне, что для меня способны пожертвовать многим, — Вы не лгали это, — я верил Вам, и если, не скрою того, не вполне отвечал Вашему чувству, то потому, что мы слишком родственные натуры, слишком похожи один на другого, — нам нечем дополнять друг друга; но теперь все это изменилось; мы, кажется, можем
остаться друзьями, и я хочу подать Вам первый руку: я слышал, что Вы находитесь в близких, сердечных отношениях с Тулузовым; нисколько не укоряю Вас в этом и даже не считаю вправе себя это делать, а только советую Вам опасаться этого господина; я не думаю, чтобы он был искренен с Вами: я сам испытал его дружбу и недружбу и знаю, что первая гораздо слабее последней.
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с
другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает есть.)Я думаю, еще ни один человек в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного
осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это не жаркое.
Г-жа Простакова (бросаясь обнимать сына). Один ты
остался у меня, мой сердечный
друг, Митрофанушка!
Стародум. Как! А разве тот счастлив, кто счастлив один? Знай, что, как бы он знатен ни был, душа его прямого удовольствия не вкушает. Вообрази себе человека, который бы всю свою знатность устремил на то только, чтоб ему одному было хорошо, который бы и достиг уже до того, чтоб самому ему ничего желать не
оставалось. Ведь тогда вся душа его занялась бы одним чувством, одною боязнию: рано или поздно сверзиться. Скажи ж, мой
друг, счастлив ли тот, кому нечего желать, а лишь есть чего бояться?
За первым ломтем последовал
другой, потом третий, до тех пор, пока не
осталось ни крохи…
И началась тут промеж глуповцев радость и бодренье великое. Все чувствовали, что тяжесть спала с сердец и что отныне ничего
другого не
остается, как благоденствовать. С бригадиром во главе двинулись граждане навстречу пожару, в несколько часов сломали целую улицу домов и окопали пожарище со стороны города глубокою канавой. На
другой день пожар уничтожился сам собою вследствие недостатка питания.