Неточные совпадения
Преданность бабушке у Ольги Федотовны была такая же глубокая и страстная, как и у Патрикея, но в ней замешивалась некоторая нервная раздражительность и нетерпеливость, благодаря которой она иногда впадала в критицизм и, возмнив себя чем-нибудь обиженною, начинала
плакать и дуться на
княгиню.
Марья Николаевна не договорила и тихо
заплакала и на внимательные расспросы
княгини о причине слез объяснила, что, во-первых, ей несносно жаль своего брата, потому что она слыхала, как любовь для сердца мучительна, а во-вторых, ей обидно, что он ей об этом ничего не сказал и прежде
княгине повинился.
И
княгиня, которую никто никогда не видал плачущею, сдвинула болезненно бровями и, закрыв платком глаза,
заплакала.
Я, здесь ничего не узнавши, да бегу к Патрикею Семенычу, чтобы с его умом посоветоваться, да как раз в угольной наскочила, что
княгиня, — чего никогда не бывало, — в утреннем капоте стоят, а перед ними бедный Жигошка и на коленях вертится, и ручонки ломает, и к небу таращится, и сам
плачет.
— Ты
плачешь, Gigot? — спросила его
княгиня.
Передонов не испытывал стыда, когда рассказывал, будто бы
княгиня платила ему. Володин был доверенным слушателем и не замечал нелепостей и противоречий в его рассказах. Рутилов возражал, но думал, что без огня дыма не бывает: что-то, думал он, было между Передоновым и княгинею.
— Non, c’est l’estomac… dites que c’est l’estomac, dites, Marie, dites… [ — Нет это желудок… скажи, Маша, что желудок…] — И
княгиня заплакала детски-страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
Неточные совпадения
— Да помилуй, ради самого Бога, князь, что̀ я сделала? — говорила
княгиня, чуть не
плача.
Когда Левин вернулся домой, он съехался с
княгиней, и они вместе подошли к двери спальни. У
княгини были слезы на глазах, и руки ее дрожали. Увидав Левина, она обняла его и
заплакала.
Она, не выпуская руки его, вошла в гостиную.
Княгиня, увидав их, задышала часто и тотчас же
заплакала и тотчас же засмеялась и таким энергическим шагом, какого не ждал Левин, подбежала к ним и, обняв голову Левину, поцеловала его и обмочила его щеки слезами.
И
княгиня внутренно радовалось, глядя на свою дочку; а у дочки просто нервический припадок: она проведет ночь без сна и будет
плакать.
Ребенок должен был быть с утра зашнурован, причесан, навытяжке; это можно было бы допустить в ту меру, в которую оно не вредно здоровью; но
княгиня шнуровала вместе с талией и душу, подавляя всякое откровенное, чистосердечное чувство, она требовала улыбку и веселый вид, когда ребенку было грустно, ласковое слово, когда ему хотелось
плакать, вид участия к предметам безразличным, словом — постоянной лжи.