Камердинер графский удивился, с какой это стати графу селедки принесли, но делать было нечего, допустил положить те бочонки в зале и пошел доложить графу. А жиды, меж тем, пока граф к ним вышел, эти свои сельдяные бочонки раскрыли и в них срезь с краями полно золота. Все монетки новенькие,
как жар горят, и биты одним калибром: по пяти рублей пятнадцати копеек за штуку.
«Ситцы есть у нас богатые, // Есть миткаль, кумач и плис. // Есть у нас мыла пахучие — // По две гривны за кусок, // Есть румяна нелинючие — // Молодись за пятачок! // Видишь, камни самоцветные // В перстеньке
как жар горят. // Есть и любчики заветные — // Хоть кого приворожат!»
«А какое ж это диво?» // «Где-то вздуется бурливо // Окиян, подымет вой, // Хлынет на берег пустой, // Расплеснется в шумном беге, // И очутятся на бреге, // В чешуе,
как жар горя, // Тридцать три богатыря, // Все красавцы молодые, // Великаны удалые, // Все равны, как на подбор, // С ними дядька Черномор».
Неточные совпадения
Прекрасны вы, брега Тавриды, // Когда вас видишь с корабля // При свете утренней Киприды, //
Как вас впервой увидел я; // Вы мне предстали в блеске брачном: // На небе синем и прозрачном // Сияли груды ваших
гор, // Долин, деревьев, сёл узор // Разостлан был передо мною. // А там, меж хижинок татар… //
Какой во мне проснулся
жар! //
Какой волшебною тоскою // Стеснялась пламенная грудь! // Но, муза! прошлое забудь.
Но вот уж близко. Перед ними // Уж белокаменной Москвы, //
Как жар, крестами золотыми //
Горят старинные главы. // Ах, братцы!
как я был доволен, // Когда церквей и колоколен, // Садов, чертогов полукруг // Открылся предо мною вдруг! //
Как часто в горестной разлуке, // В моей блуждающей судьбе, // Москва, я думал о тебе! // Москва…
как много в этом звуке // Для сердца русского слилось! //
Как много в нем отозвалось!
Я надеялся на эти тропики
как на каменную
гору: я думал, что настанет,
как в Атлантическом океане, умеренный
жар, ровный и постоянный ветер; что мы войдем в безмятежное царство вечного лета, голубого неба, с фантастическим узором облаков, и синего моря. Но ничего похожего на это не было: ветер, качка, так что полупортики у нас постоянно были закрыты.
Дорога пошла в
гору. Жарко. Мы сняли пальто: наши узкие костюмы, из сукна и других плотных материй, просто невозможны в этих климатах. Каков
жар должен быть летом! Хорошо еще, что ветер с моря приносит со всех сторон постоянно прохладу! А всего в 26-м градусе широты лежат эти благословенные острова.
Как не взять их под покровительство? Люди Соединенных Штатов совершенно правы, с своей стороны.
Жар несносный; движения никакого, ни в воздухе, ни на море. Море —
как зеркало,
как ртуть: ни малейшей ряби. Вид пролива и обоих берегов поразителен под лучами утреннего солнца.
Какие мягкие, нежащие глаз цвета небес и воды!
Как ослепительно ярко блещет солнце и разнообразно играет лучами в воде! В ином месте пучина кипит золотом, там
как будто
горит масса раскаленных угольев: нельзя смотреть; а подальше, кругом до горизонта, распростерлась лазурная гладь. Глаз глубоко проникает в прозрачные воды.