Неточные совпадения
Я вздрогнул: это были почти те же самые
слова, какие я слышал в Твери от сестры Волосатина, которой я написал и послал свое глупое письмо.
Ненавистное воспоминание об этом письме снова бросило меня в краску, и я, продолжая стоять с поникшею головою перед моей матерью, должен был делать над собою усилие, чтобы понимать ее до глубины души моей проникавшие речи.
— Должна! Вот опять должна! Я слышать не могу этого
ненавистного слова: женщина должна. Отчего же, я вас спрашиваю, мужчина не должен?
Неточные совпадения
Да и в самом деле, вы посудите: безденежье меня приковывало к
ненавистной мне деревне; ни хозяйство, ни служба, ни литература — ничто ко мне не пристало; помещиков я чуждался, книги мне опротивели; для водянисто-пухлых и болезненно-чувствительных барышень, встряхивающих кудрями и лихорадочно твердящих
слово «жызнь», я не представлял ничего занимательного с тех пор, как перестал болтать и восторгаться; уединиться совершенно я не умел и не мог…
— Такими-то
словами мнили сотоварищи мои оскорбить меня и
ненавистным сделать всему обществу.
Ромашов стоял против нее и, болезненно щурясь сквозь очки, глядел на ее большой, тонкий, увядший рот, искривленный от злости. Из окна неслись оглушительные звуки музыки, с упорным постоянством кашлял
ненавистный тромбон, а настойчивые удары турецкого барабана раздавались точно в самой голове Ромашова. Он слышал
слова Раисы только урывками и не понимал их. Но ему казалось, что и они, как звуки барабана, бьют его прямо в голову и сотрясают ему мозг.
Несмотря ни на какие клейма, кандалы и
ненавистные пали острога, заслоняющие ему божий мир и огораживающие его, как зверя в клетке, — он может достать вина, то есть страшно запрещенное наслаждение, попользоваться клубничкой, даже иногда (хоть и не всегда) подкупить своих ближайших начальников, инвалидов и даже унтер-офицера, которые сквозь пальцы будут смотреть на то, что он нарушает закон и дисциплину; даже может, сверх торгу, еще покуражиться над ними, а покуражиться арестант ужасно любит, то есть представиться пред товарищами и уверить даже себя хоть на время, что у него воли и власти несравненно больше, чем кажется, — одним
словом, может накутить, набуянить, разобидеть кого-нибудь в прах и доказать ему, что он все это может, что все это в «наших руках», то есть уверить себя в том, о чем бедняку и помыслить невозможно.
— Все это прекрасно-с, но я прошу вас не употреблять в наших разговорах
ненавистного мне
слова «конституция»… никогда! Entendez-vous: jamais! Et maintenant que vous êtes averti, continuons. [Слышите: никогда! А теперь, когда вы об этом предупреждены, продолжим разговор (фр.).]