— Вам будет двадцать пять лет, — заговорил он, — и вы будете чином коллежский регистратор, это еще чуть-чуть не китайский император: с этакими началами черт бы ее побрал, госпожу службу! Вот тогда-то вы и шатнетесь, а куда шатнуться — это надо знать. Надо
делать славу или деньги: это большой расчет. Мой вам совет: делайте деньги.
Неточные совпадения
— Да, — заговорили мы, — мы все согласны, Волосатин скотинка: он очень форсит, обидел нас, но все-таки он наш товарищ, и мы дурно
сделаем, если пренебрежем его приглашением. Он один виноват; а мы, если не
пойдем, — мы покажем, что и мы сами невежи и не знаем, как должно, светских приличий. Приняв приглашение, надо
идти.
Меж тем как мы волновались подобными чувствами — до нашего слуха долетели другие голоса, касавшиеся уже непосредственно нас самих: кто-то давал Кирилле мысль прижать нас и потребовать от нас доплаты к сумме, следовавшей ему за наш провоз; но Кирилл энергически против этого протестовал и наотрез отказался нас беспокоить, объявив, что он всю плату получил сполна и что это дело казенное — и он «мошенства» ни за что
сделать не хочет, а скорее
пойдет куда-то к начальству и скажет: так и так, и т. д.
Три дня после выезда нашего из Москвы он все спал: спал на стоянках, спал и дорогою — и с этою целию, для доставления большего удобства себе, никого не подсаживал в беседку, а лежал, растянувшись вдоль обоих мест на передке. Лошадьми же правил кто-нибудь из нас, но, впрочем, мы это
делали более для своего удовольствия, так как привычные к своему делу кони сами знали, что им было нужно
делать, и
шли своею мерною ходою.
Я вздрогнул: это были почти те же самые слова, какие я слышал в Твери от сестры Волосатина, которой я написал и
послал свое глупое письмо. Ненавистное воспоминание об этом письме снова бросило меня в краску, и я, продолжая стоять с поникшею головою перед моей матерью, должен был
делать над собою усилие, чтобы понимать ее до глубины души моей проникавшие речи.
Она пожала нам руки и
пошла в гору, к монастырю, а мы вниз, к Крещатику, но матушка,
сделав несколько шагов, остановилась и оборотилась назад.
И затем у меня
пошел ряд самых пустых мыслей, с которыми я
делал свой туалет, вовсе не думая о том, куда я собираюсь и как буду себя там держать.
Христя отвечала совсем иначе: в голосе ее звучала тревога, но речь ее
шла с полным самообладанием и уверенностию, которые
делали всякое ее слово отчетливым, несмотря на то, что она произносила их гораздо тише. Начав вслушиваться, я хорошо разобрал, что она уверяла своего собеседника, будто не имеет ни на кого ни в чем никакой претензии; что она довольна всеми и сама собой, потому что поступила так, как ей должно было поступить.
— Да; я решилась. Я хотела
сделать это, но не так скоро. Я хотела собраться с силами, — но ты не послушал меня, приехал — и мне ничего не остается, как сказать тебе все. Я знала, что ты
пойдешь к нам, и решилась ждать тебя здесь… на дороге.
— Вот, например, когда ты
шел в голове целовавших дамам ручки кадет или писал письмо о своем душевном состоянии, ты был непрактичен, — ты это
сделал потому, что не знал, что это не принято и не делается.
Это ведь то же, что монашество: оставь, человек, отца своего и матерь, и бери этот крест служения, да
иди на жертву — а то ничего не будет или будет вот такой богомаз, как я, или самодовольный маляришка, который что ни
сделает — всем доволен.
Здесь нам
сделали на сене постель, на которую я и бросился, меж тем как Лаптев
пошел любоваться какими-то видами, представлявшими, по его словам, большой эффект при лунном освещении.
Но скажут мне, может быть, он именно притворился, чтоб на него, как на больного, не подумали, а подсудимому сообщил про деньги и про знаки именно для того, чтоб тот соблазнился и сам пришел, и убил, и когда, видите ли, тот, убив, уйдет и унесет деньги и при этом, пожалуй, нашумит, нагремит, разбудит свидетелей, то тогда, видите ли, встанет и Смердяков, и пойдет — ну что же
делать пойдет?
Неточные совпадения
Да объяви всем, чтоб знали: что вот, дискать, какую честь бог
послал городничему, — что выдает дочь свою не то чтобы за какого-нибудь простого человека, а за такого, что и на свете еще не было, что может все
сделать, все, все, все!
Я не люблю церемонии. Напротив, я даже стараюсь всегда проскользнуть незаметно. Но никак нельзя скрыться, никак нельзя! Только выйду куда-нибудь, уж и говорят: «Вон, говорят, Иван Александрович
идет!» А один раз меня приняли даже за главнокомандующего: солдаты выскочили из гауптвахты и
сделали ружьем. После уже офицер, который мне очень знаком, говорит мне: «Ну, братец, мы тебя совершенно приняли за главнокомандующего».
Крестьяне наши трезвые, // Поглядывая, слушая, //
Идут своим путем. // Средь самой средь дороженьки // Какой-то парень тихонький // Большую яму выкопал. // «Что
делаешь ты тут?» // — А хороню я матушку! — // «Дурак! какая матушка! // Гляди: поддевку новую // Ты в землю закопал! //
Иди скорей да хрюкалом // В канаву ляг, воды испей! // Авось, соскочит дурь!»
Милон. А я завтра же, проводя вас, поведу мою команду. Теперь
пойду сделать к тому распоряжение.
Правдин (Митрофану). С тобой, дружок, знаю что
делать. Пошел-ко служить…