Неточные совпадения
Мы оставили
русских на марше от пепелища розенгофского форпоста к Сагницу. Немой, как мы сказали, служил им вожатым. Горы, по которым они
шли, были так высоки, что лошади, с тяжестями взбираясь на них (употреблю простонародное сравнение), вытягивались, как прут, а спалзывая с них, едва не свертывались в клубок. Вековые анценские леса пробудились тысячами отголосков; обитавшие в них зверьки, испуганные необыкновенною тревогой, бежали, сами не зная куда, и попадали прямо в толпы солдат.
Немой, ведя
русских, потому что приказано ему было вести их, горевал при мысли, зачем такое множество людей
идет на убой себе подобных.
—
Русские бегут! нет спасения! — продолжала Ильза, ломая себе руки. — Злодей будет торжествовать! злодей заочно насмеется надо мной!.. Оставайся ты, слепец, один: меня оставило же Провидение! Что мне до бедствий чужих? Я в няньки не нанималась к тебе.
Иду — буду сама действовать! на что мне помощь
русских, Паткуля; на что мне умолять безжалостную судьбу? Она потакает злодеям. Да, ей весело, любо!
— Благое же начало ты этому спасению сделал,
послав своего старца в стан
русский под Новый Городок с подметным письмом! Чего лучше? В нем обещал предать меня, обманщика, злодея, беглеца, прямо в руки палача Томилы. Я копаю
русским яму; голову мою Шереметев купил бы ценою золота; сам царь дорого бы заплатил за нее! И за эту кровную услугу ты же требовал награды: не тревожить твоих домочадцев зарубежных. То ли самое писал ты тогда?
Ересиарх успел разглядеть, что приближавшиеся к избе были два солдата
русские и что один из них прихрамывал, а у другого перевязана была голова. Не говоря ни слова, он
пошел им навстречу.
— Ай, да это наши,
русские! — вскричал один солдат. —
Шли на волков, а попали на баранов. Да вот и чернец. Благослови, отче!
Надо прибавить, что и цейгмейстер, как бы перед ужасным переломом жизни, во всех спорах, затеваемых Гликом, стал терпелив, как писчая бумага, и оказывал ему нежную, уступчивую почтительность сына, даже и тогда, когда дело
шло о переходе в
русскую службу.
В замке все приуныло. У коменданта составлен был совет. Пролом стены, недостаток в съестных припасах, изготовления
русских к штурму, замеченные в замке, — все утверждало в общем мнении, что гарнизон не может долее держаться, но что, в случае добровольной покорности, можно ожидать от неприятеля милостивых условий для войска и жителей. Решено через несколько часов
послать в
русский стан переговорщиков о сдаче. Сам цейгмейстер, убежденный необходимостию, не противился этому решению.
В самом деле,
русские на нескольких плотах подъехали с разных сторон к острову. Встреча была ужасная. Блеснули ружья в бойницах, и осаждавшие дорого заплатили за свою неосторожность. Сотни их пали. Плоты со множеством убитых и раненых немедленно возвратились к берегу. Из стана послан был офицер шведский переговорить с Вульфом, что
русские не на штурм
шли, а только ошибкою, ранее назначенного часа, готовились принять в свое заведование остров.
— Может быть, еще не поздно!.. Скачи назад,
иди прямо к Шереметеву и скажи ему, чтобы
русские не входили в замок. Там офицер шведский зажжет пороховой погреб; взорвет!..
В ней собрана была вся ученость его, подпертая столбами красноречия и любовию его к
славе Петра I — любовию, зажженною взглядом на него великого монарха под Нейгаузеном, питаемою
русскими переводами, которые намеревался посвятить ему, и надеждою основать в Москве первую знаменитую академию, scholam illustrem.
— Ура! силен Бог
русских! — восклицает царь громовым голосом и навстречу бегущих шведов
посылает горящую в его руке гранату. Метко
пошла роковая посылка, разодралась на части и каждому, кому дошла, шепнула смертное слово; каждый кровью или жизнью расписался в получении ее. Со всех сторон шведы с бешеным отчаянием заступают места падших; но перед Петром, этим исполином телом и душою, все, что на пути его, ложится в лоск, пораженное им или его окружающими.
— Милость красит венец царский! — произнес с жаром князь Михайла Михайлович Голицын. — Государь! ты прощал многих злодеев, посягавших на твою жизнь, а чем заслужили они это прощение? Одним раскаянием!.. Последний Новик же, как мне известно ныне стало, сделал то, чем мог бы гордиться первый боярин
русский. Мы все, сколько нас ни есть в войске твоем, ему одолжены нашею доброю
славой и умоляем за него.
А я?.. растеряв свое сердце по всем дневкам наших походов, убегая отечества, разоренного и едва ли не завоеванного
русскими, убегая мест, где каждый шаг напоминал мне стыд нашего оружия, еду в главную армию, чтобы отдохнуть хотя среди побед моего короля и
славы шведов, — и что ж?
— Благодаря попечениям о нас короля шведского, — говорили они, — вот чем должны мы занимать руки, пожинавшие для него
славу!
Русские, заказавшие нам эту работу, любуются в ней намалеванными медведями, орлами, башнями, как затейливой игрой нашего воображения; но потомство наше, увидя на стеклах этих знакомые им гербы, прочтет по ним печальную историю нашего плена.
Да, да, я хотел сказать, что многие во время оно смеялись над моею любовью к
русскому языку и горячей преданностью к Великому Алексеевичу, которому, мимоходом сказать, — это случилось в Нейгаузене, именно двадцать третьего марта тысяча шестьсот девяносто седьмого года, при первом нашем с ним знакомстве, — предсказывал я будущую его
славу.
— Вашему царск… ва… шему императорскому величеству, великой и матери отечества, имею благополучие рабски донести, — начал архимандрит, смешавшись в титуле, к которому
русские еще не привыкли, и полагая, что прочие имена, данные Петру I, должны неминуемо, по законному порядку,
идти к его супруге.
Неточные совпадения
Краса и гордость
русская, // Белели церкви Божии // По горкам, по холмам, // И с ними в
славе спорили // Дворянские дома. // Дома с оранжереями, // С китайскими беседками // И с английскими парками; // На каждом флаг играл, // Играл-манил приветливо, // Гостеприимство
русское // И ласку обещал. // Французу не привидится // Во сне, какие праздники, // Не день, не два — по месяцу // Мы задавали тут. // Свои индейки жирные, // Свои наливки сочные, // Свои актеры, музыка, // Прислуги — целый полк!
— Ну полно, Саша, не сердись! — сказал он ей, робко и нежно улыбаясь. — Ты была виновата. Я был виноват. Я всё устрою. — И, помирившись с женой, он надел оливковое с бархатным воротничком пальто и шляпу и
пошел в студию. Удавшаяся фигура уже была забыта им. Теперь его радовало и волновало посещение его студии этими важными
Русскими, приехавшими в коляске.
На другой день по своем приезде князь в своем длинном пальто, со своими
русскими морщинами и одутловатыми щеками, подпертыми крахмаленными воротничками, в самом веселом расположении духа
пошел с дочерью на воды.
Потом
пошли осматривать водяную мельницу, где недоставало порхлицы, в которую утверждается верхний камень, быстро вращающийся на веретене, — «порхающий», по чудному выражению
русского мужика.
Недуг, которого причину // Давно бы отыскать пора, // Подобный английскому сплину, // Короче:
русская хандра // Им овладела понемногу; // Он застрелиться,
слава Богу, // Попробовать не захотел, // Но к жизни вовсе охладел. // Как Child-Harold, угрюмый, томный // В гостиных появлялся он; // Ни сплетни света, ни бостон, // Ни милый взгляд, ни вздох нескромный, // Ничто не трогало его, // Не замечал он ничего.