Вздохнув, он собирался сойти с вала, как вдруг в
доме пастора блеснул огонек, другой; огоньки начали ходить, вышли на крыльцо и осветили его.
Неточные совпадения
С веселым лицом явился он на квартиру
пастора. Последний одет был по-праздничному; все в комнате глядело также торжественно. Подав дружески руку Вульфу, Глик спросил его о необыкновенном шуме, слышанном ночью. (За
домами не видать было сделанного в стене пролома.) Шутя, отвечал цейгмейстер...
После обеда гости были отпущены по
домам.
Пастору обещано доставить его с честию и со всеми путевыми удобностями в Москву, как скоро он изъявит желание туда отправиться. Все разошлись довольны и веселы.
Госпожа Зегевольд от изумления не могла прийти в себя; но во время дружеских изъяснений государыни с Луизою
пастор рассказал дипломатке со всею немецкою пунктуальностию и нежностию отца, что бывшая его воспитанница, по взятии ее в плен под Мариенбургом, попала в
дом к Шереметеву и оттуда к Меншикову.
Неточные совпадения
Высокий суровый
пастор, высокий, гибкий швейцарец и среди их маленький карапузик встали из лодки и пешком пошли к
дому швицкого ландсмана.
Родившись и воспитавшись в строго нравственном семействе, княгиня, по своим понятиям, была совершенно противоположна Елене: она самым искренним образом верила в бога, боялась черта и грехов, бесконечно уважала
пасторов; о каких-либо протестующих и отвергающих что-либо мыслях княгиня и не слыхала в
доме родительском ни от кого; из бывавших у них в гостях молодых горных офицеров тоже никто ей не говорил ничего подобного (во время девичества княгини отрицающие идеи не коснулись еще наших военных ведомств): и вдруг она вышла замуж за князя, который на другой же день их брака начал ей читать оду Пушкина о свободе […ода Пушкина о свободе — ода «Вольность», написанная в 1817 году и распространившаяся вскоре в множестве списков.
— Совершенная противоположность Англии: там
пастор имеет право войти всегда в
дом, а полисмен — никогда!
Жило семейство Норков как нельзя тише и скромнее. Кроме каких-то двух старушек и
пастора Абеля, у них запросто не бывал никто. С выходом замуж Берты Ивановны, которая поселилась с своим мужем через два
дома от матери, ежедневным их посетителем сделался зять. Шульц вместе с женою навещал тещину семью аккуратно каждый вечер и был настоящим их семьянином и сыном Софьи Карловны. Потом в
доме их, по известному читателям случаю, появился я, и в тот же день, вслед за моим выходом, Шульц привез художника Истомина.
Банкет был громкий; были здесь все, кого знал Шульц и кто знал Шульца: старый хозяин, новые жильцы собственного
дома,
пастор, русский священник и три конторщика.