Неточные совпадения
— Знаешь ли, — произнесла с восторгом Мариула, удвоив шаги и подняв выше голову, — знаешь ли, что моя Мариорица
живет вот тут,
в этом дворце?
— Да, да, неверный, таки
живет в этих больших каменных палатах!.. Мариорица — княжна… ее ласкает, любит сама государыня…
И цыганка
в несколько прыжков у крыльца дворцового, и покорный товарищ за ней, ни
жив ни мертв.
В другое время палки осыпали бы их, но было уже поздно…
Может статься, чрез сотню лет напишут, поставив мое имя подле вашего: «Россия гордится ими!..»
Жить в истории — как это приятно!..
— Вы презрели моими страданиями, и для чего ж мне после
жить!.. Но я хотел еще раз вас увидеть, еще раз упиться этим блаженством, и потом… да судит бог!.. Не моя вина! Зачем перенес он вас
в Петербург? зачем испытывать было надо мною обольщения вашего небесного взгляда?.. Я человек; а надобно быть камнем, чтобы провести свое сердце сквозь такие испытания…
Он ценил любовь ее, ее доброту и любезность, обвинял себя
в неблагодарности, мучился, терзался, как преступник, проклинал свою слабость и все это кончал тем, что
жил одною любовью к Мариорице.
Живя в веке развращенном,
в обществе,
в котором обольщение считалось молодечеством и пороки такого рода нянчились беззакониями временщика, свивавшего из них свои вожжи и бичи; зараженный общим послаблением нравов и порабощенный своей безрассудной любви, Волынской думал только об удовольствиях, которые она ему готовит.
— Что ты?
в своем ли уме, прости господи! Да разве мы
живем в какой татарской земле или
в Туречине? да разве можно от живой жены?..
Сожительница его, Наталья Андреевна,
в Москве, гостит у родных, захворала было там, но господь поднял ее, кажись, не на добро — по-моему, лучше умереть, чем
жить с таким мужем; уж он не впервые проказит: любовниц у него несть числа!
Я
жила в Яссах на конце города; закутавшись, видала иногда свою дочь
в прогулках с мамою, но никогда не смела показать свое лицо ни ей, ни слугам княжеским, потому что Мариорица и тогда была
в меня вся вылита.
Мариорица!» — вскрикиваю я и полунагая бросаюсь
в ту часть города, где она
жила.
Все способности ее, все силы жизненные —
в сердце; оно исполнено Волынским, и как скоро Волынского не будет
в нем, это значит, что она перестала
жить.
— Хорошо Артемию Петровичу! Не
в осуждение его сказать, он любит сам погулять, а люди у него словно монахи; вы
живете, как отшельник, а дворня ваша…
Глаза его заблистали, движения и речь стали тверды; казалось, что Купшин пустил во все
жилы его свежую, горячую кровь, и если бы дали ему
в это время начальство над лихим эскадроном, он славно повел бы его
в атаку,
в пыл битвы. Это был священный костер, на который надобно было только посыпать ладану, чтобы он загорелся.
То сбирался он писать к жене — добрейшему, прекрасному созданию, которое столько любило его и ни разу, с тех пор как они
жили вместе, не подало ему причины к неудовольствию; решался изобразить ей свою неблагодарность, свое безрассудство и просить ее возвратиться скорее
в Петербург, чтобы спасти его от него самого.
И так надлежит новобрачных приветствовать ныне.
Дабы они во все свое время
жили в благостыне;
Спалось бы им да вралось, пилось бы да елось.
Здравствуйте ж женившись, дурак и дурка,
Еще… тота и фигурка!
Божья Мать с такою небесною улыбкою то смотрела на своего младенца, то, казалось ей, на нее, как бы показывая, что она должна
жить для того, кто у ней лежит под сердцем, — этого существа невинного
в преступлениях отца…
Для младенца своего останется она
жить, клянется
жить — ни одной еще клятвы
в жизнь свою не нарушала, — и неземное утешение прокралось невидимым лучом
в ее душу.
«Зачем долее
жить? — думала Мариорица, прочитав письмо от Зуды, — я любила, узнала все, что
в любви и
в жизни есть прекрасного… чего мне ждать еще?
— О милый! — сказала она, крепко обвив его своими руками, — наконец, ты мой, на этот час ты мой: не отдам тебя никому, приди хоть сам бог!.. Для этого часа я послана провидением на землю, для него я
жила…
в нем мое прошедшее и будущее.
— Да, да, помню!.. Тут
живет она, мое дитя, моя Мариорица… Давно не видала ее, очень давно! Божье благословение над тобой, мое дитя! Порадуй меня, взгляни хоть
в окошко, моя душечка, мой розанчик, мой херувимчик! Видишь… видишь, у одного окна кто-то двигается… Знать, она, душа моя, смотрит… Она, она! Сердце ее почуяло свою мать… Васенька! ведь она смотрит на меня, говори же…
Неточные совпадения
Хлестаков. Право, не знаю. Ведь мой отец упрям и глуп, старый хрен, как бревно. Я ему прямо скажу: как хотите, я не могу
жить без Петербурга. За что ж,
в самом деле, я должен погубить жизнь с мужиками? Теперь не те потребности; душа моя жаждет просвещения.
Анна Андреевна. Мы теперь
в Петербурге намерены
жить. А здесь, признаюсь, такой воздух… деревенский уж слишком!., признаюсь, большая неприятность… Вот и муж мой… он там получит генеральский чин.
Бобчинский. Я прошу вас покорнейше, как поедете
в Петербург, скажите всем там вельможам разным: сенаторам и адмиралам, что вот, ваше сиятельство или превосходительство,
живет в таком-то городе Петр Иванович Бобчинскнй. Так и скажите:
живет Петр Иванович Бобчпиский.
Анна Андреевна. Я
живу в деревне…
Почтмейстер. Сам не знаю, неестественная сила побудила. Призвал было уже курьера, с тем чтобы отправить его с эштафетой, — но любопытство такое одолело, какого еще никогда не чувствовал. Не могу, не могу! слышу, что не могу! тянет, так вот и тянет!
В одном ухе так вот и слышу: «Эй, не распечатывай! пропадешь, как курица»; а
в другом словно бес какой шепчет: «Распечатай, распечатай, распечатай!» И как придавил сургуч — по
жилам огонь, а распечатал — мороз, ей-богу мороз. И руки дрожат, и все помутилось.