Неточные совпадения
Прибыли за Лизой лошади и дворовая ее свита. Кирилл подал ей письмо своего пана. Оно не тревожило ее. Напротив того ее одушевляла мысль пожить несколько часов между заговорщиками, как бы в стане их, и испытать мучительное чувство, какое испытывает человек, около сердца которого шевелится холодное острие кинжала. Дрожь пробегает по всему телу, захватывает дух, смерть на одну
линию, но кинжал исторгнут из
руки врага и нанесен на него самого.
Тут есть полячок, Фуфаевский, — он все нашим дамам будущее предсказывает по
линиям рук да шулерничает, — так он ее напугал, что на ней польская кровь где-то присохла.
Такое странное впечатление производило на графа это соединение наивности и отсутствия всего условного с свежей красотой, что несколько раз в промежутки разговора, когда он молча смотрел ей в глаза или на прекрасные
линии рук и шеи, ему приходило в голову с такой силой желание вдруг схватить ее на руки и расцеловать, что он серьезно должен был удерживаться.
Что касается сродства с Елогимом, образ человека буквально подобен образу Елогима: волосы, чело, глаза, лицо, губы,
линии руки и уши — таковы шесть отличительных признаков физиономии, по которым узнают человека».
Неточные совпадения
А он все маршировал по прямой
линии, заложив
руки за спину, и никому не объявлял своей тайны.
«Она взяла потом мою
руку и рассматривала
линии: — у тебя славная
рука, сказала она».
(Эта женщина никогда не делала вопросов прямых, а всегда пускала в ход сперва улыбки и потирания
рук, а потом, если надо было что-нибудь узнать непременно и верно, например: когда угодно будет Аркадию Ивановичу назначить свадьбу, то начинала любопытнейшими и почти жадными вопросами о Париже и о тамошней придворной жизни и разве потом уже доходила по порядку и до третьей
линии Васильевского острова.)
Втроем вышли на крыльцо, в приятный лунный холод, луна богато освещала бархатный блеск жирной грязи, тусклое стекло многочисленных луж,
линию кирпичных домов в два этажа, пестро раскрашенную церковь. Денисов сжал
руку Самгина широкой, мягкой и горячей ладонью и спросил:
«Искусство и интеллект»; потом, сообразив, что это слишком широкая тема, приписал к слову «искусство» — «русское» и, наконец, еще более ограничил тему: «Гоголь, Достоевский, Толстой в их отношении к разуму». После этого он стал перечитывать трех авторов с карандашом в
руке, и это было очень приятно, очень успокаивало и как бы поднимало над текущей действительностью куда-то по косой
линии.