Неточные совпадения
Окна глубоко и украдкою уходят в дом, как бы с бережью для глаз хозяина неся туда
свет; над каждым окном и под ним ветви пальмовые, что
кидали в день Вайи под ноги Христу, да еще виноградные кисти, от которых упился Ной.
И когда придет на тот
свет, связанный по рукам и по ногам, когда возьмут его, чтобы бросить в смолу кипучую, господи, скажет он, я хотел к тебе в обитель твою, а меня не пустил раб твой Василий: он связал меня по рукам и ногам, он
кидает меня в огнь вечный; свяжи его со мною, ввергни его в огонь со мною.
Старик, оставь пустые бредни: // Сегодня
покидая свет, // Питайся мыслию суровой. // Шутить не время. Дай ответ, // Когда не хочешь пытки новой: // Где спрятал деньги?
Скажи мне просто: Нина, //
Кинь свет, я буду жить с тобой // И для тебя; зачем другой мужчина, // Какой-нибудь бездушный и пустой, // Бульварный франт, затянутый в корсете, // С утра до вечера тебя встречает в свете, // А я лишь час какой-нибудь на дню // Могу сказать тебе два слова?
Скажи мне просто: Нина, //
Кинь свет, я буду жить с тобой // И для тебя… зачем другой мужчина, // Какой-нибудь бездушный и пустой // Бульварный франт, затянутый в корсете, // С утра до вечера тебя встречает в свете, // А я лишь час какой-нибудь на дню // Могу сказать тебе два слова. // Скажи мне это, я готова, // В деревне молодость свою я схороню; // Но что, меня умчало // Воображенье… и к чему?.. // Положим, ты меня и любишь, но так мало, // Что даже не ревнуешь ни к кому.
Когда ты явился на свет, ты плакал, а кругом все радовались; сделай же так, чтобы, когда ты будешь
покидать свет, все плакали, а ты один улыбался.
— Да будет благословен приход твой в тихую, безмятежную пустыню нашу, и да обретет душа твоя пристань вечную в недрах святыни и созерцании творений Зиждителя. Да приобретет она себе житием праведным богатство духовное — успокоение, какое внушает этот юноша, — проговорил отец Авраамий, благословляя пришельца и указывая ему на молящегося. — Но кто ты сам? — спросил он. — Почему
покидаешь свет?
Неточные совпадения
Вы можете затоптать меня в грязь, сделать посмешищем
света, я не
покину ее и никогда слова упрека не скажу вам, — продолжал он.
— Фенечка! — сказал он каким-то чудным шепотом, — любите, любите моего брата! Он такой добрый, хороший человек! Не изменяйте ему ни для кого на
свете, не слушайте ничьих речей! Подумайте, что может быть ужаснее, как любить и не быть любимым! Не
покидайте никогда моего бедного Николая!
Суета
света касалась ее слегка, и она спешила в свой уголок сбыть с души какое-нибудь тяжелое, непривычное впечатление, и снова уходила то в мелкие заботы домашней жизни, по целым дням не
покидала детской, несла обязанности матери-няньки, то погружалась с Андреем в чтение, в толки о «серьезном и скучном», или читали поэтов, поговаривали о поездке в Италию.
Поступив к нему, я тотчас заметил, что в уме старика гнездилось одно тяжелое убеждение — и этого никак нельзя было не заметить, — что все-де как-то странно стали смотреть на него в
свете, что все будто стали относиться к нему не так, как прежде, к здоровому; это впечатление не
покидало его даже в самых веселых светских собраниях.
Бледная зелень ярко блеснула на минуту, лучи
покинули ее и осветили гору, потом пали на город, а гора уже потемнела; лучи заглядывали в каждую впадину, ласкали крутизны, которые, вслед за тем, темнели, потом облили блеском разом три небольшие холма, налево от Нагасаки, и, наконец, по всему берегу хлынул
свет, как золото.