Неточные совпадения
День был прекрасный; все в природе улыбалось и ликовало появлению лета: и ручьи, играющие в лучах солнца, все в
золоте и огне, и ветерок, разносящий благовоние с
кудрей дерев, и волны бегущей жатвы, как переливы вороненой стали на рядах скачущей конницы, и хоры птиц, на разный лад и все во славу единого.
Офелия в цветах, в причудливом уборе // Из майских роз и влажных нимф речных // На
золотых кудрях, с безумием во взоре, // Внимала звукам темных дум своих. // Ее дыханьем насмерть пораженный, // Припал к устам, как раненый олень, // Прекрасный принц Гамлет, любовью опьяненный, // Когда пред ним отца явилась тень… // Он вскрикнул и воскрес…
Когда королевичу исполнилось 16 лет, солдат Иван надел на его кудри золотую корону и вывел его к народу. Это был чудесный зимний день. Солнце играло на небе, и
золотые кудри молодого короля сияли, как солнце.
Он помог выйти толстой маленькой женщине в чепчике на голове и в клетчатом платке на плечах и высокой, тоненькой и бледной девочке лет двенадцати на вид, с белокурыми, отливающими
золотом кудрями и кротким, миловидным личиком, напоминающим прекрасные лица ангелов, изображаемых на картинах.
Неточные совпадения
Свои всё
кудри золотые, // Волнистые, барашком завитые // И мягкие, как тонкий лён, // Любуясь, Гребешком расчесывает он.
Его окружали люди, в большинстве одетые прилично, сзади его на каменном выступе ограды стояла толстенькая синеглазая дама в белой шапочке, из-под каракуля шапочки на розовый лоб выбивались черные
кудри, рядом с Климом Ивановичем стоял высокий чернобровый старик в серой куртке, обшитой зеленым шнурком, в шляпе странной формы пирогом, с курчавой сероватой бородой. Протискался высокий человек в котиковой шапке, круглолицый, румяный, с веселыми усиками
золотого цвета, и шипящими словами сказал даме:
О mon cher, этот детский вопрос в наше время просто страшен: покамест эти
золотые головки, с
кудрями и с невинностью, в первом детстве, порхают перед тобой и смотрят на тебя, с их светлым смехом и светлыми глазками, — то точно ангелы Божии или прелестные птички; а потом… а потом случается, что лучше бы они и не вырастали совсем!
Тетка покойного деда рассказывала, — а женщине, сами знаете, легче поцеловаться с чертом, не во гнев будь сказано, нежели назвать кого красавицею, — что полненькие щеки козачки были свежи и ярки, как мак самого тонкого розового цвета, когда, умывшись божьею росою, горит он, распрямляет листики и охорашивается перед только что поднявшимся солнышком; что брови словно черные шнурочки, какие покупают теперь для крестов и дукатов девушки наши у проходящих по селам с коробками москалей, ровно нагнувшись, как будто гляделись в ясные очи; что ротик, на который глядя облизывалась тогдашняя молодежь, кажись, на то и создан был, чтобы выводить соловьиные песни; что волосы ее, черные, как крылья ворона, и мягкие, как молодой лен (тогда еще девушки наши не заплетали их в дрибушки, перевивая красивыми, ярких цветов синдячками), падали курчавыми
кудрями на шитый
золотом кунтуш.
В это время два всадника показались на улице. Один из них, в кармазинном кафтане с
золотыми кистями и в белой парчовой шапке, из-под которой вилися густые русые
кудри, обратился к другому всаднику.