Теперь можно спокойно, не торопясь, со вкусом, сладко обедать и ужинать, к чему Анна Марковна всегда питала большую слабость,
выпить после обеда хорошей домашней крепкой вишневки, а по вечерам поиграть в преферанс по копейке с уважаемыми знакомыми пожилыми дамами, которые хоть никогда и не показывали вида, что знают настоящее ремесло старушки, но на самом деле отлично его знали и не только не осуждали ее дела, но даже относились с уважением к тем громадным процентам, которые она зарабатывала на капитал.
Неточные совпадения
— Ну вас к чертовой матери, — говорит она сиплым,
после зевка, голосом, —
будь он проклят, старая анафема!
И она невозмутимо продолжает
есть и
после обеда чувствует себя сонной, как удав, громко рыгает,
пьет воду, икает и украдкой, если никто не видит, крестит себе рот по старой привычке.
И как бы то ни
было, каждый вечер приносил с собою такое раздражающее, напряженное, пряное ожидание приключений, что всякая другая жизнь,
после дома терпимости, казалась этим ленивым, безвольным женщинам пресной и скучной.
Через некоторое время
после Ваньки-Встаньки ввалилась большая компания парикмахеров, которые в этот день
были свободны от работ.
Весело и гордо
было ощущать
после отдыха новую, свежую силу во всех мышцах, глубокое дыхание легких, красную упругую кровь в жилах, гибкую послушность всех членов.
После этого уговорить ее скрыться, как в самом надежном убежище, в публичном доме, где она могла жить в полной безопасности от полиции и сыщиков,
было пустым делом.
После приезда, на другой день, он отправился к фотографу Мезеру, захватив с собою соломенную девушку Бэлу, и снялся с ней в разных позах, причем за каждый негатив получил по три рубля, а женщине дал по рублю. Снимков
было двадцать.
После этого он поехал к Барсуковой.
— Я, дети мои, ничего не знаю, а что и знаю, то — очень плохо. Но я ей
буду читать замечательное произведение великого грузинского поэта Руставели и переводить строчка за строчкой. Признаюсь вам, что я никакой педагог: я пробовал
быть репетитором, но меня вежливо выгоняли
после второго же урока. Однако никто лучше меня не сумеет научить играть на гитаре, мандолине и зурне.
Начался городской выгон, на котором паслись коровы, дощатый тротуар вдоль забора, шаткие мостики через ручейки и канавы. Потом он свернул на Ямскую. В доме Анны Марковны все окна
были закрыты ставнями с вырезными посредине отверстиями в форме сердец. Также
быЛи закрыты и все остальные дома безлюдной улицы, опустевшей точно
после моровой язвы. Со стесненным сердцем Лихонин потянул рукоятку звонка.
Он
был из числа тех людей, которые,
после того как оставят студенческие аудитории, становятся вожаками партий, безграничными властителями чистой и самоотверженной совести, отбывают свой политический стаж где-нибудь в Чухломе, обращая острое внимание всей России на свое героически-бедственное положение, и затем, прекрасно опираясь на свое прошлое, делают себе карьеру благодаря солидной адвокатуре, депутатству или же женитьбе, сопряженной с хорошим куском черноземной земли и с земской деятельностью.
Потерпев неудачу в прикладных науках, он сразу перешел к метафизике. Однажды он очень самоуверенно и таким тоном,
после которого не оставалось никаких возражений, заявил Любке, что бога нет и что он берется это доказать в продолжение пяти минут. Тогда Любка вскочила с места и сказала ему твердо, что она, хотя и бывшая проститутка, но верует в бога и не позволит его обижать в своем присутствии и что если он
будет продолжать такие глупости, то она пожалуется Василию Васильевичу.
— А будущая жизнь? Там,
после смерти? Вот, говорят, рай
есть или ад? Правда это? Или ровно ничего? Пустышка? Сон без сна? Темный подвал?
Женька висела посреди ватерклозета на шнурке от корсета, прикрепленном к ламповому крюку. Тело ее, уже неподвижное
после недолгой агонии, медленно раскачивалось в воздухе и описывало вокруг своей вертикальной оси едва заметные обороты влево и вправо. Лицо ее
было сине-багрово, и кончик языка высовывался между прикушенных и обнаженных зубов. Снятая лампа валялась здесь же на полу.
И она
была права: тотчас же
после смерти ЖеньКи над домом, бывшим Анны Марковны Шайбес, а теперь Эммы Эдуардовны Тицнер, точно нависло какое-то роковое проклятие: смерти, несчастия, скандалы так и падали на него беспрестанно, все учащаясь, подобно кровавым событиям в шекспировских трагедиях, как, впрочем, это
было и во всех остальных домах Ям.
— Нет, уж позвольте мне сделать самой, как я хочу. Пусть это
будет моя прихоть, но уступите ее мне, милая, дорогая, прелестная Эмма Эдуардовна! Зато я обещаю вам, что это
будет последняя моя прихоть.
После этого я
буду как умный и послушный солдат в распоряжении талантливого генерала.
«Я к Вам являюсь от той, которая однажды в доме, неназываемом громко, плакала, стоя перед Вами на коленях,
после того, как Вы
спели романс Даргомыжского.
Все они наскоро
после вскрытия
были зашиты, починены и обмыты замшелым сторожем и его товарищами. Что им
было за дело, если порою мозг попадал в желудок, а печенью начиняли череп и грубо соединяли его при помощи липкого пластыря с головой?! Сторожа ко всему привыкли за свою кошмарную, неправдоподобную пьяную жизнь, да и, кстати, у их безгласных клиентов почти никогда не оказывалось ни родных, ни знакомых…
Неточные совпадения
Хлестаков. Черт его знает, что такое, только не жаркое. Это топор, зажаренный вместо говядины. (
Ест.)Мошенники, канальи, чем они кормят! И челюсти заболят, если съешь один такой кусок. (Ковыряет пальцем в зубах.)Подлецы! Совершенно как деревянная кора, ничем вытащить нельзя; и зубы почернеют
после этих блюд. Мошенники! (Вытирает рот салфеткой.)Больше ничего нет?
Осип. Говорит: «Этак всякий приедет, обживется, задолжается,
после и выгнать нельзя. Я, говорит, шутить не
буду, я прямо с жалобою, чтоб на съезжую да в тюрьму».
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и в то же время говорит про себя.)А вот посмотрим, как пойдет дело
после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да
есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что он такое и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
)Да если приезжий чиновник
будет спрашивать службу: довольны ли? — чтобы говорили: «Всем довольны, ваше благородие»; а который
будет недоволен, то ему
после дам такого неудовольствия…
Г-жа Простакова. Без наук люди живут и жили. Покойник батюшка воеводою
был пятнадцать лет, а с тем и скончаться изволил, что не умел грамоте, а умел достаточек нажить и сохранить. Челобитчиков принимал всегда, бывало, сидя на железном сундуке.
После всякого сундук отворит и что-нибудь положит. То-то эконом
был! Жизни не жалел, чтоб из сундука ничего не вынуть. Перед другим не похвалюсь, от вас не потаю: покойник-свет, лежа на сундуке с деньгами, умер, так сказать, с голоду. А! каково это?