Неточные совпадения
Ах! Однажды его великая летняя любовь в Химках была омрачена и пронзена зловещим подозрением: с горем и со стыдом он
вдруг подумал,
что Юленька смотрит на него только как на мальчика, как на желторотого кадетика, еще даже не юнкера,
что кокетничает она с ним только от дачного «нечего делать» и
что если она в нем что-нибудь и ценит, то только свое удобство танцевать с постоянным партнером, неутомимым, ловким и находчивым; с чем-то вроде механического манекена.
Всю эту ругань он выпалил с необычайной быстротой, не более
чем в две секунды. Александров
вдруг почувствовал,
что по спине у него забегали холодные щекотливые мурашки и как-то весело потеплело темя его головы от опьяняющего предчувствия драки.
В голове как шампанское. Скользит смутно одна опасливая мысль: так необыкновенно, так нетерпеливо волнуют эти счастливые минуты,
что, кажется,
вдруг перегоришь в ожидании,
вдруг не хватит чего-то у тебя для самого главного, самого большого.
Александров выпил еще один бокал шампанского и
вдруг почувствовал,
что больше нельзя. «Генуг, ассе, баста, довольно», — сказал он ласково засмеявшемуся лакею.
Он швырнул на пол свой мышастый разлетай, издал дикий вопль и
вдруг с такой неожиданной силой и ловкостью запустил ножом в стену,
что острие вонзилось в нее и закачалось.
Простой, обыкновенный человек, даже еще и с титулом графа, человек, у которого две руки, две ноги, два глаза, два уха и один нос, человек, который, как и все мы, ест, пьет, дышит, сморкается и спит… и
вдруг он самыми простыми словами, без малейшего труда и напряжения, без всяких следов выдумки взял и спокойно рассказал о том,
что видел, и у него выросла несравненная, недосягаемая, прелестная и совершенно простая повесть.
И тут
вдруг оборвался молитвенный восторг Александрова: «А я-то, я. Как я мог осмелиться взяться за перо, ничего в жизни не зная, не видя, не слыша и не умея.
Чего стоит эта распроклятая из пальца высосанная сюита. Разве в ней есть хоть малюсенькая черточка жизненной правды. И вся она по бедности, бледности и неумелости похожа… похожа… похожа…»
Александров пробуравливается сквозь плотные, сбившиеся тела и
вдруг, как пробка из бутылки, вылетает на простор. Он видит,
что впереди мелким, но быстрым шагом катится вниз коротконогий Жданов. За ним, как будто не торопясь, но явно приближаясь к нему, сигает зараз через три ступеньки длинный, ногастый «зверь», у которого медный орел барашковой шапки отъехал впопыхах на затылок. Все трое в таком порядке сближаются на равные расстояния.
— Скажу вам по секрету — ужасно! Руки, ноги точно связаны, и одна только мысль: не убежать ли, пока не поздно. Но я перехитрил самого себя, я вообразил,
что я — это не я, а наш танцмейстер Петр Алексеевич Ермолов. И тогда стало
вдруг удобно.
И тогда мне
вдруг кажется,
что я как будто стала не собой, а этим человеком.
—
Что же вы совсем убежали от меня? Как вам не стыдно? — сказала она, и эти простые, ничего не значащие слова
вдруг теплым бархатом задрожали в груди Александрова.
«Ну, конечно, Зиночка Белышева не датчанка, не норвежка, но, судя по тому, как она ходит, и как танцует, и как она чутка к ритму и гибка и ловка в движениях, можно предположить,
что она, пожалуй, очень искусна в работе на коньках. А
вдруг я окажусь не только слегка слабее ее, а гораздо ниже. Нет! Этого унижения я не могу допустить, да и она меня начнет немного презирать. Иду сейчас же упражняться».
— Оставьте, оставьте, не надо. Нехорошо так говорить.
Что может быть хуже заочного, безответственного глумления. Нащекина умная, добрая и достойная особа. Не виновата же она в том,
что ей приходится строго исполнять все параграфы нашего институтского, полумонастырского устава. И мне тем более хочется заступиться за нее,
что над ней так жестоко смеется… — она замолкает на минуту, точно в нерешительности, и
вдруг говорит: — смеется мой рыцарь без страха и упрека.
В одну из суббот партия Александрова, как и всегда, зашабашила несколько раньше,
чем обыкновенно, и, собрав инструменты, направилась обратно в лагеря. Но посредине пути Александров
вдруг забеспокоился и стал тревожно хлопать себя по всем карманам.
У них, говорили они, не было никаких преступных, заранее обдуманных намерений. Была только мысль — во
что бы то ни стало успеть прийти в лагери к восьми с половиною часам вечера и в срок явиться дежурному офицеру. Но разве виноваты они были в том,
что на балконе чудесной новой дачи, построенной в пышном псевдорусском стиле,
вдруг показались две очаровательные женщины, по-летнему, легко и сквозно одетые. Одна из них, знаменитая в Москве кафешантанная певица, крикнула...
На обратном пути он хотел было сделать маленький крюк, чтобы забежать в Екатерининский институт и справиться у Порфирия о том, как поживает Зиночка Белышева, но
вдруг почувствовал,
что у него не хватит духа.
Неточные совпадения
Городничий.
Что, Анна Андреевна? а? Думала ли ты что-нибудь об этом? Экой богатый приз, канальство! Ну, признайся откровенно: тебе и во сне не виделось — просто из какой-нибудь городничихи и
вдруг; фу-ты, канальство! с каким дьяволом породнилась!
Анна Андреевна. Ну
что ты? к
чему? зачем?
Что за ветреность такая!
Вдруг вбежала, как угорелая кошка. Ну
что ты нашла такого удивительного? Ну
что тебе вздумалось? Право, как дитя какое-нибудь трехлетнее. Не похоже, не похоже, совершенно не похоже на то, чтобы ей было восемнадцать лет. Я не знаю, когда ты будешь благоразумнее, когда ты будешь вести себя, как прилично благовоспитанной девице; когда ты будешь знать,
что такое хорошие правила и солидность в поступках.
Анна Андреевна. Пустяки, совершенные пустяки! Я никогда не была червонная дама. (Поспешно уходит вместе с Марьей Антоновной и говорит за сценою.)Этакое
вдруг вообразится! червонная дама! Бог знает
что такое!
Городничий. Это бы еще ничего, — инкогнито проклятое!
Вдруг заглянет: «А, вы здесь, голубчик! А кто, скажет, здесь судья?» — «Ляпкин-Тяпкин». — «А подать сюда Ляпкина-Тяпкина! А кто попечитель богоугодных заведений?» — «Земляника». — «А подать сюда Землянику!» Вот
что худо!
Хлестаков. Хорошо,
что присох. Я рад… (
Вдруг и отрывисто.)Денег нет у вас?