Неточные совпадения
Пусть мне
скажут, что я кадет,
то есть вроде солдата,
и должен беспрекословно подчиняться приказаниям начальства без всякого рассуждения?
Гораздо позднее узнал мальчик причины внимания к нему начальства. Как только строевая рота вернулась с обеда
и весть об аресте Александрова разнеслась в ней,
то к капитану Яблукинскому быстро явился кадет Жданов
и под честным словом
сказал, что это он, а не Александров, свистнул в строю. А свистнул только потому, что лишь сегодня научился свистать при помощи двух пальцев, вложенных в рот,
и по дороге в столовую не мог удержаться от маленькой репетиции.
Вся семья, по какому-то инстинкту брезгливости, сторонилась от него, хотя мама всегда одергивала Алешу, когда он начинал в глаза Мажанову имитировать его любимые, привычные словечки: «так
сказать», «дело в
том, что», «принципиально»
и еще «с точки зрения».
— Дело в
том, что… —
сказал Мажанов
и, слава богу, ушел.
Александров
и сам не знал, какие слова он
скажет, но шел вперед. В это время ущербленный
и точно заспанный месяц продрался
и выкатился сквозь тяжелые громоздкие облака, осветив их сугробы грязно-белым
и густо-фиолетовым светом. В десяти шагах перед собою Александров смутно увидел в тумане неестественно длинную
и худую фигуру Покорни, который, вместо
того чтобы дожидаться, пятился назад
и говорил преувеличенно громко
и торопливо...
— Нет, далеко не все. Я опять повторяю эти четыре заветные слова. А в доказательство
того, что я вовсе не порхающий папильон [Мотылек (от фр. papillon).], я
скажу вам такую вещь, о которой не знают ни моя мать, ни мои сестры
и никто из моих товарищей, словом, никто, никто во всем свете.
Александров внимательно рассматривал лицо знаменитого поэта, похожее на кукушечье яйцо
и тесной раскраской
и формой. Поэт понравился юноше: из него, сквозь давно наигранную позу, лучилась какая-то добрая простота. А театральный жест со столовым ножом Александров нашел восхитительным: так могут делать только люди с яркими страстями, не боящиеся
того, что о них
скажут и подумают обыкновенные людишки.
В Москве, уже ставши юнкером, Александров нередко встречался с Диодором Ивановичем:
то раза три у него на квартире,
то у сестры Сони в гостинице Фальц-Фейна,
то на улицах, где чаще всего встречаются москвичи.
И всегда на прощанье не забывал Миртов дружески
сказать...
— Ну, теперь идите в роту
и, кстати, возьмите с собою ваш журнальчик. Нельзя
сказать, чтобы очень уж плохо было написано. Мне моя тетушка первая указала на этот номер «Досугов», который случайно купила. Псевдоним ваш оказался чрезвычайно прозрачным, а кроме
того, третьего дня вечером я проходил по роте
и отлично слышал галдеж о вашем литературном успехе. А теперь, юнкер, — он скомандовал, как на учении: — На место. Бегом ма-а-арш.
И кроме
того, я тебе
скажу (тут его голос смягчается), что бал Благородного собрания, это — толкучка, рынок, открытый вход, открытый для всех: купеческие дочки из Замоскворечья, немки, цирюльники, чиновники
и другие шпаки всякие.
— Она
и на меня так же глядела, —
сказал Александров. — Мне даже пришло в голову, что если бы между мной
и ею был стеклянный экран,
то ее взгляд сделал бы в стекле круглую дырочку, как делает пуля. Ах, зачем же вы мне сразу не
сказали?
Хочется юнкеру
сказать и еще кое о чем, более нежном, более интимном; ведь на
то и дружба, чтобы поверять друг другу сердечные секреты.
И вот Александров решается
сказать не излучающимися флюидами, а грубыми, неподатливыми словами
то, что давно уже собиралось
и кипело у него в голове.
— Опустите руку, —
сказал Дрозд. Поглядел долгим ироническим взглядом на юнкера
и ни с
того ни с сего спросил: — А ведь небось ужасно хочется хоть на минутку поехать в город, к портному,
и примерить офицерскую форму?
Это предложение было принято повсюду с величайшей готовностью. К
тому же, надо
сказать, всему училищу было известно, что в этом году производство начнется с большим, против всегдашнего, промедлением. По каким-то важным политическим причинам государь опоздает приехать в Петербург. Лишнее промедление обрекало всех юнкеров на длительную скуку. Сугубая травля обещала некоторые развлечения,
и она вышла действительно неслыханно разнообразной
и блестящей.
Юнкера знали, в чем здесь дело. Берди не был виноват в
том, что заставлял юнкеров исполнять неисполнимое. Виноват был
тот чрезвычайно высокопоставленный генерал, может быть, даже принадлежавший к членам императорской фамилии, которого на смотру в казармах усердные солдаты, да к
тому же настреканные начальством на громкую лихость ружейных приемов, так оглушили
и одурманили битьем деревянными прикладами о деревянный пол, что он мог только
сказать с унынием...
— Теперь довольно, —
сказал посол
и поклонился Паше. Паша сделал
то же самое. — О великий батырь Буздыхан
и Кисмет, —
сказал посол, — мой владыко, сын солнца, брат луны, повелитель царей, жалует тебе орден великого Клизапомпа
и дает тебе новый важный титул. Отныне ты будешь называться не просто Берди-Паша, а торжественно: Халда, Балда, Берди-Паша.
И знай, что четырехстворчатое имя считается самым высшим титулом в Ниневии. В знак же твоего величия дарую тебе два драгоценных камня: желчный
и мочевой.
Новоиспеченный Халда, Балда, Берди-Паша глубоко поклонился послу, посол сделал
то же
и потом
сказал...
А, между прочим, нам ни одного слова не
сказали о
том, чему мы будем учить солдат, кроме ружейных приемов
и строя.
Когда придет к тебе товарищ
и скажет: «А вот я вам какую сногсшибательную новость расскажу про товарища Х.» —
то ты спроси его: «А вы отважетесь рассказать эту новость в глаза этого самого господина?»
И если он ответит: «Ах нет, этого вы ему, пожалуйста, не передавайте, это секрет» — тогда громко
и ясно ответьте ему: «Потрудитесь эту новость оставить при себе. Я не хочу ее слушать».
Неточные совпадения
Хлестаков. Право, не знаю. Ведь мой отец упрям
и глуп, старый хрен, как бревно. Я ему прямо
скажу: как хотите, я не могу жить без Петербурга. За что ж, в самом деле, я должен погубить жизнь с мужиками? Теперь не
те потребности; душа моя жаждет просвещения.
Городничий (с неудовольствием).А, не до слов теперь! Знаете ли, что
тот самый чиновник, которому вы жаловались, теперь женится на моей дочери? Что? а? что теперь
скажете? Теперь я вас… у!.. обманываете народ… Сделаешь подряд с казною, на сто тысяч надуешь ее, поставивши гнилого сукна, да потом пожертвуешь двадцать аршин, да
и давай тебе еще награду за это? Да если б знали, так бы тебе…
И брюхо сует вперед: он купец; его не тронь. «Мы, говорит,
и дворянам не уступим». Да дворянин… ах ты, рожа!
Осип (выходит
и говорит за сценой).Эй, послушай, брат! Отнесешь письмо на почту,
и скажи почтмейстеру, чтоб он принял без денег; да
скажи, чтоб сейчас привели к барину самую лучшую тройку, курьерскую; а прогону,
скажи, барин не плотит: прогон, мол,
скажи, казенный. Да чтоб все живее, а не
то, мол, барин сердится. Стой, еще письмо не готово.
Городничий. Да я так только заметил вам. Насчет же внутреннего распоряжения
и того, что называет в письме Андрей Иванович грешками, я ничего не могу
сказать. Да
и странно говорить: нет человека, который бы за собою не имел каких-нибудь грехов. Это уже так самим богом устроено,
и волтерианцы напрасно против этого говорят.
Бобчинский. Да если этак
и государю придется,
то скажите и государю, что вот, мол, ваше императорское величество, в таком-то городе живет Петр Иванович Бобчинскнй.