Неточные совпадения
—
Чего мне бояться? Ничего я не боюсь. —
И в ее голосе опять послышалась уверенность в своей силе. — А
только не люблю я этого. Зачем бить пташек или вот зайцев тоже? Никому они худого не делают, а жить им хочется так же, как
и нам с вами. Я их люблю: они маленькие, глупые такие… Ну, однако, до свидания, — заторопилась она. — Не
знаю, как величать-то вас по имени… Боюсь, бабка браниться станет.
— Ну, уж этого я не
знаю. Да
и вышло-то так,
что не вы это сделаете, — не нарочно, значит, а
только через вас вся эта беда стрясется… Вот когда мои слова сбудутся, вы меня тогда вспомните.
— А зачем говорить? — возразила Олеся. —
Что у судьбы положено, разве от этого убежишь?
Только бы понапрасну человек свои последние дни тревожился… Да мне
и самой гадко,
что я так вижу, сама себе я противна делаюсь…
Только что ж? Это ведь у меня от судьбы. Бабка моя, когда помоложе была, тоже смерть
узнавала,
и моя мать тоже,
и бабкина мать — это не от нас… это в нашей крови так.
— Сделаю так,
что вам страшно станет. Сидите вы, например, у себя в комнате вечером,
и вдруг на вас найдет ни с того ни с сего такой страх,
что вы задрожите
и оглянуться назад не посмеете.
Только для этого мне нужно
знать, где вы живете,
и раньше видеть вашу комнату.
— Значит,
и раньше, еще до моей болезни, ты тоже могла, но
только не хотела оставаться со мною один на один… Ах, Олеся, если бы ты
знала, какую ты причинила мне боль… Я так ждал, так ждал каждый вечер,
что ты опять пойдешь со мною… А ты, бывало, всегда такая невнимательная, скучная, сердитая… О, как ты меня мучила, Олеся!..
— Ну, так ты уж сама придумывай, Олеся, как лучше. Тебе придется выбирать между мной
и бабушкой. Но
только знай одно —
что без тебя мне
и жизнь будет противна.
Может быть, Илюша уж давно замечает и понимает, что говорят и делают при нем: как батюшка его, в плисовых панталонах, в коричневой суконной ваточной куртке, день-деньской
только и знает, что ходит из угла в угол, заложив руки назад, нюхает табак и сморкается, а матушка переходит от кофе к чаю, от чая к обеду; что родитель и не вздумает никогда поверить, сколько копен скошено или сжато, и взыскать за упущение, а подай-ко ему не скоро носовой платок, он накричит о беспорядках и поставит вверх дном весь дом.
— Молчи, пожалуйста! — с суеверным страхом остановил его Аянов, — еще накличешь что-нибудь! А у меня один геморрой чего-нибудь да стоит! Доктора
только и знают, что вон отсюда шлют: далась им эта сидячая жизнь — все беды в ней видят! Да воздух еще: чего лучше этого воздуха? — Он с удовольствием нюхнул воздух. — Я теперь выбрал подобрее эскулапа: тот хочет летом кислым молоком лечить меня: у меня ведь закрытый… ты знаешь? Так ты от скуки ходишь к своей кузине?
— Всех бы я вас за языки перевешал, да и московских тявкуш кстати! — без церемонии откликался на это известие Арсений Потапыч. — Тяф да тяф,
только и знают, что лают дворняжки! Надо, чтоб все с ума сошли, чтоб этому статься! А покуда до этого еще не дошло.
— Вам-то какая забота припала? — накидывалась Анфуса Гавриловна на непрошенных заступниц. — Лучше бы за собой-то смотрели…
Только и знаете, что хвостами вертите. Вот я сдеру шляпки-то, да как примусь обихаживать.
Варя. Я не взыскиваю с тебя, а говорю.
Только и знаешь, что ходишь с места на место, а делом не занимаешься. Конторщика держим, а неизвестно — для чего.
Неточные совпадения
Аммос Федорович. А черт его
знает,
что оно значит! Еще хорошо, если
только мошенник, а может быть,
и того еще хуже.
Анна Андреевна. После? Вот новости — после! Я не хочу после… Мне
только одно слово:
что он, полковник? А? (С пренебрежением.)Уехал! Я тебе вспомню это! А все эта: «Маменька, маменька, погодите, зашпилю сзади косынку; я сейчас». Вот тебе
и сейчас! Вот тебе ничего
и не
узнали! А все проклятое кокетство; услышала,
что почтмейстер здесь,
и давай пред зеркалом жеманиться:
и с той стороны,
и с этой стороны подойдет. Воображает,
что он за ней волочится, а он просто тебе делает гримасу, когда ты отвернешься.
Хлестаков. Черт его
знает,
что такое,
только не жаркое. Это топор, зажаренный вместо говядины. (Ест.)Мошенники, канальи,
чем они кормят!
И челюсти заболят, если съешь один такой кусок. (Ковыряет пальцем в зубах.)Подлецы! Совершенно как деревянная кора, ничем вытащить нельзя;
и зубы почернеют после этих блюд. Мошенники! (Вытирает рот салфеткой.)Больше ничего нет?
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет
и в то же время говорит про себя.)А вот посмотрим, как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног.
Только бы мне
узнать,
что он такое
и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это время дверь обрывается
и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
Так как я
знаю,
что за тобою, как за всяким, водятся грешки, потому
что ты человек умный
и не любишь пропускать того,
что плывет в руки…» (остановясь), ну, здесь свои… «то советую тебе взять предосторожность, ибо он может приехать во всякий час, если
только уже не приехал
и не живет где-нибудь инкогнито…