— Слушайте, Потапов, — сказал он, — что вы окажете про Бел_и_чку? До сих пор мне не удалось еще слышать вашего мнения. Эта овация,
на мой взгляд, совершенный позор…
Неточные совпадения
Скользнув по
моей фигуре
взглядом, в котором мне почудилась легкая усмешка, она несколько дольше остановила его
на аккуратной фигуре Тита.
В темной аллее ее лица совсем не было видно… Я вспоминал свое первое впечатление: холодный
взгляд, повелительный и пытливый, выражение лица неприятное, властное и сухое… Потом мелькнуло другое выражение: женственное и трогательное, потом все спуталось в общем безличном обаянии женской близости, — близости любви и драмы… Я уже не различал,
моя эта драма или чужая… Мне начало казаться, что со мной идет другая, та, что
на Волге…
Воображение стало работать быстро. Ей тоже понадобился фиктивный брак… С какой радостью стою я с ней перед аналоем… Теперь это она идет об руку со мною… Это у нас с ней была какая-то бурная сцена три дня назад
на пристани. Теперь я овладел собой. Я говорю ей, что более она не услышит от меня ни одного слова, не увидит ни одного
взгляда, который выдаст
мои чувства. Я заставлю замолчать
мое сердце, хотя бы оно разорвалось от боли… Она прижмется ко мне вот так… Она ценит
мое великодушие… Голос ее дрожит и…
Когда я закрыл окно, мне стало страшно. Кругом — только машины. Разбуженный
моими шагами и стуком окна, Тит сел
на постели, обвел комнату бессмысленным
взглядом, опять упал
на спину и стал всхрапывать… И опять раздался тонкий писк лампы… Сопение Тита казалось мне бессмысленным и мертвым… В тягучем пении лампы слышалось, наоборот, загадочное выражение…
—
На мой взгляд, религия — бабье дело. Богородицей всех религий — женщина была. Да. А потом случилось как-то так, что почти все религии признали женщину источником греха, опорочили, унизили ее, а православие даже деторождение оценивает как дело блудное и на полтора месяца извергает роженицу из церкви. Ты когда-нибудь думал — почему это?
Но спешу прибавить, однако же, от себя, что,
на мой взгляд, она была хоть наполовину, да права; ей даже было простительнее всех нас колебаться в окончательном выводе.
Я объяснюсь точнее: вы объявили нам наконец вашу тайну, по словам вашим столь «позорную», хотя в сущности — то есть, конечно, лишь относительно говоря — этот поступок, то есть именно присвоение чужих трех тысяч рублей, и, без сомнения, лишь временное, — поступок этот,
на мой взгляд по крайней мере, есть лишь в высшей степени поступок легкомысленный, но не столь позорный, принимая, кроме того, во внимание и ваш характер…
Она теперь,
на мой взгляд, казалась совершенно особенной: такая же сдержанная, строгая, молчаливая во время занятий, но надо мной она не имела теперь власти, и это-то и было особенное, занимательное и радостное.
Неточные совпадения
Хлестаков. Да у меня много их всяких. Ну, пожалуй, я вам хоть это: «О ты, что в горести напрасно
на бога ропщешь, человек!..» Ну и другие… теперь не могу припомнить; впрочем, это все ничего. Я вам лучше вместо этого представлю
мою любовь, которая от вашего
взгляда… (Придвигая стул.)
Левин видел этот
взгляд. Он побледнел и с минуту не мог перевести дыхания. «Как позволить себе смотреть так
на мою жену!» кипело в нем.
Она положила обе руки
на его плечи и долго смотрела
на него глубоким, восторженным и вместе испытующим
взглядом. Она изучала его лицо за то время, которое она не видала его. Она, как и при всяком свидании, сводила в одно свое воображаемое
мое представление о нем (несравненно лучшее, невозможное в действительности) с ним, каким он был.
«Как красиво! — подумал он, глядя
на странную, точно перламутровую раковину из белых барашков-облачков, остановившуюся над самою головой его
на середине неба. — Как всё прелестно в эту прелестную ночь! И когда успела образоваться эта раковина? Недавно я смотрел
на небо, и
на нем ничего не было — только две белые полосы. Да, вот так-то незаметно изменились и
мои взгляды на жизнь!»
Наконец мы расстались; я долго следил за нею взором, пока ее шляпка не скрылась за кустарниками и скалами. Сердце
мое болезненно сжалось, как после первого расставания. О, как я обрадовался этому чувству! Уж не молодость ли с своими благотворными бурями хочет вернуться ко мне опять, или это только ее прощальный
взгляд, последний подарок —
на память?.. А смешно подумать, что
на вид я еще мальчик: лицо хотя бледно, но еще свежо; члены гибки и стройны; густые кудри вьются, глаза горят, кровь кипит…