Неточные совпадения
Хапун, надо и вам сказать, когда вы
не знаете, есть особенный такой жидовский чорт. Он, скажем, во всем остальном похож и на нашего чорта, такой же черный и с такими же рогами, и крылья у него, как у здоровенного нетопыря; только носит пейсы да ермолку и силу имеет над одними жидами. Повстречайся ему наш брат, христианин, хоть о самую полночь, где-нибудь в пустыре или хоть над самым омутом, он только убежит, как пугливая собака. А над жидами дается ему воля: каждый год выбирает
себе по одному и уносит…
Наймит опять почесал
себе о косяк спину, посвистал как-то
не совсем приятно вслед мельнику и стал запирать двери, на которых были намалеваны белою краской кварта, рюмка и жестяной крючок (шкалик). А мельник спустился с пригорочка и пошел вдоль улицы, в своей белой свитке, а за ним опять побежала
по земле черная-пречерная тень.
Эта речь пришлась мельнику
не так
по вкусу, как девичьи поцелуи. «Видишь ты, куда гнет, — подумал он про
себя. — Эх, Филипп, Филипп, задаст она тебе теперь потасовку». Но, все-таки, набравшись храбрости и отведя свои глаза в сторону, он промолвил...
—
По копе [Копа — в малороссийском счете значит шестьдесят. Копа грошей — тридцать копеек.], вот сколько! Дешевле никто
не отдаст, хоть куда хочешь поезжай, хоть
себя отдай в придачу.
«Эге-ге, встань, Филипп!.. Вот так штука! — вдруг подумал он, подымаясь в темноте с постели, точно его кто стукнул молотком
по темени. — Да я ж и забыл: ведь это возвращается из города то самое облачко, которое недавно покатилось туда, да еще мы с жидовским наймитом дивились, что оно летит
себе без ветру. Да и теперь ветер, кажись, невелик и
не с той стороны. Погоди! История, кажется, тут
не простая…»
Громадяне усмехнулись
себе в усы, а батюшка только плюнул от великой досады, нахлобучил соломенную шляпу и пошел прочь от шинка
по улице, будто
не за тем и приходил…
— Ну, так и любите
себе на здоровье, когда она будет за подсыпкой. Вот теперь и моей речи конец: вот вы все трое и будете жить на одной мельнице, а четвертый дурень
не в счет… Ага! теперь поняли, чем я вас угощаю, медом или дегтем? Нет! Харька били
не по голове, а куда следует, оттого и умный вышел: знает, кому достанется орех, кому скорлупа, а кому новые сапоги…
Э, нет! То все уже прошло. От Янкеля
не осталось, должно быть, и косточек, сироты пошли
по дальнему свету, а в хате темно, как в могиле… И на душе у мельника так же темно, как в этой пустой жидовской хате. «Вот,
не выручил я жида, осирочил жиденят, — подумал он про
себя. — А теперь что-то такое затеваю со вдовиной дочкой…»
— А, опять у меня на плотине отдыхать задумал? Видишь ты, какую
себе моду завел. Погоди, поставлю на тот год «фигуру» (крест), так небойсь,
не станешь
по дороге, как в заезжий дом, на мою плотину заезжать… Э, а что ж это он так шумит, как змеек с трещоткой, что ребята запускают в городе? Надо, видно, опять за явором притаиться да посмотреть.
Пошли у мельника
по шкуре мурашки, и взглянул он на дорогу к селу: «А как бы это, — думает
себе, — приударить и мне хорошенько за девками. Когда-то бегал
не хуже людей». Да вдруг и отлегло у него от сердца, потому что, видит, опять идет к мельничной гати человек да еще
не кто-нибудь, а самый его наймит — Харько.
— Да ты спрашиваешь: как по-моему?.. Ну, так я сам
себя ни за кого
не отдам.
Жид Янкель давно уже пробрался тихонько на плотину, подняв одежу, которую скинул с
себя чорт, и, шмыгнув под яворы, наскоро завязал узел.
Не говорит уже ничего об убытках; да скажу вам, тут на всякого человека напала бы робость. Какие уже тут убытки!.. Вскинул узел на плечи и тихонько зашлепал
себе по тропинке за мельницей в гору, за другими…
Вот вы подумайте
себе, добрые люди, какую штуку устроил: рано поутру, еще и солнце только что думает всходить и коров еще
не выгоняли, а он без шапки, простоволосый, да без сапогов, босой, да весь расхристанный ввалился в избу ко вдове с молодою дочкой! Э, что там еще без шапки: слава богу, что хоть чего другого
не потерял
по дороге, тогда бы уж навеки бедных баб осрамил!.. Да еще и говорит: «А слава ж богу! Вот я и у вас».
Ну, а есть и такие люди (это тоже дело виданное), что как выслушают эту историю, так и начнут лаяться на тебя, как собаки. Так я таким скажу вот что: лайтесь
себе, сколько охота, а только я вам посоветую
по правде, берегитесь, как бы
не случилось чего с вами, как с мельником.
Неточные совпадения
Городничий (бьет
себя по лбу).Как я — нет, как я, старый дурак? Выжил, глупый баран, из ума!.. Тридцать лет живу на службе; ни один купец, ни подрядчик
не мог провести; мошенников над мошенниками обманывал, пройдох и плутов таких, что весь свет готовы обворовать, поддевал на уду. Трех губернаторов обманул!.. Что губернаторов! (махнул рукой)нечего и говорить про губернаторов…
Хлестаков. Возьмите, возьмите; это порядочная сигарка. Конечно,
не то, что в Петербурге. Там, батюшка, я куривал сигарочки
по двадцати пяти рублей сотенка, просто ручки потом
себе поцелуешь, как выкуришь. Вот огонь, закурите. (Подает ему свечу.)
«Это, говорит, молодой человек, чиновник, — да-с, — едущий из Петербурга, а
по фамилии, говорит, Иван Александрович Хлестаков-с, а едет, говорит, в Саратовскую губернию и, говорит, престранно
себя аттестует: другую уж неделю живет, из трактира
не едет, забирает все на счет и ни копейки
не хочет платить».
По осени у старого // Какая-то глубокая // На шее рана сделалась, // Он трудно умирал: // Сто дней
не ел; хирел да сох, // Сам над
собой подтрунивал: // —
Не правда ли, Матренушка, // На комара корёжского // Костлявый я похож?
Крестьяне добродушные // Чуть тоже
не заплакали, // Подумав про
себя: // «Порвалась цепь великая, // Порвалась — расскочилася // Одним концом
по барину, // Другим
по мужику!..»