Неточные совпадения
Пока дядя
Максим с холодным мужеством обсуждал эту жгучую мысль, соображая и сопоставляя доводы за и против, перед его
глазами стало мелькать новое существо, которому судьба судила явиться на свет уже инвалидом. Сначала он не обращал внимания на слепого ребенка, но потом странное сходство судьбы мальчика с его собственною заинтересовало дядю
Максима.
Присутствие в доме слепого мальчика постепенно и нечувствительно дало деятельной мысли изувеченного бойца другое направление. Он все так же просиживал целые часы, дымя трубкой, но в
глазах, вместо глубокой и тупой боли, виднелось теперь вдумчивое выражение заинтересованного наблюдателя. И чем более присматривался дядя
Максим, тем чаще хмурились его густые брови, и он все усиленнее пыхтел своею трубкой. Наконец однажды он решился на вмешательство.
— Я говорю только правду, — ответил
Максим. — У меня нет ноги и руки, но есть
глаза. У малого нет
глаз, со временем не будет ни рук, ни ног, ни воли…
Яркий день ударил по
глазам матери и
Максима. Солнечные лучи согревали их лица, весенний ветер, как будто взмахивая невидимыми крыльями, сгонял эту теплоту, заменяя ее свежею прохладой. В воздухе носилось что-то опьяняющее до неги, до истомы.
Дядя
Максим всегда недовольно хмурился в таких случаях, и, когда на
глазах матери являлись слезы, а лицо ребенка бледнело от сосредоточенных усилий, тогда
Максим вмешивался в разговор, отстранял сестру и начинал свои рассказы, в которых, по возможности, прибегал только к пространственным и звуковым представлениям.
Она взглянула смеющимися
глазами на робко вошедшего вместе с
Максимом мальчика и на Иохима, который просил позволения послушать заморскую музыку и теперь стоял у двери, застенчиво потупив
глаза и свесив чуприну.
— Вот послушай ты его, — говорил Ставрученко
Максиму, лукаво подталкивая его локтем, когда студент ораторствовал с раскрасневшимся лицом и сверкающими
глазами. — Вот, собачий сын, говорит, как пишет!.. Подумаешь, и в самом деле голова! А расскажи ты нам, ученый человек, как тебя мой Нечипор надул, а?
Мать смотрела на сына с печалью в
глазах.
Глаза Эвелины выражали сочувствие и беспокойство. Один
Максим будто не замечал, какое действие производит шумное общество на слепого, и радушно приглашал гостей наведываться почаще в усадьбу, обещая молодым людям обильный этнографический материал к следующему приезду.
Молодая девушка почувствовала на себе эти сосредоточенные, внимательные взгляды, однако это ее не смутило. Она прошла через комнату своею обычною ровною поступью, и только на одно мгновение, встретив короткий из-под бровей взгляд
Максима, она чуть-чуть улыбнулась, и ее
глаза сверкнули вызовом и усмешкой. Пани Попельская вглядывалась в своего сына.
По мере того как звуки росли, старый спорщик стал вспоминать что-то, должно быть свою молодость, потому что
глаза его заискрились, лицо покраснело, весь он выпрямился и, приподняв руку, хотел даже ударить кулаком по столу, но удержался и опустил кулак без всякого звука. Оглядев своих молодцов быстрым взглядом, он погладил усы и, наклонившись к
Максиму, прошептал...
Максим, довольно равнодушный к музыке, на этот раз чувствовал что-то новое в игре своего питомца и, окружив себя клубами дыма, слушал, качал головой и переводил
глаза с Петра на Эвелину.
— Чего ты боишься? Поди сюда, моя умная крошка, — сказал
Максим с необычной нежностью. И, когда она, ослабевая от этой ласки, подошла к нему со слезами на
глазах, он погладил ее шелковистые волосы своей большой рукой и сказал...
— Да, — сказал
Максим, — это очень похоже, и мы, с открытыми
глазами, не сумели бы усвоить это лучше тебя.
— Вот, ты увидишь человека, — сказал, сверкая
глазами,
Максим, — который вправе роптать на судьбу и на людей. Поучись у него переносить свою долю… А ты…
Между тем
Максим круто повернулся и заковылял по улице. Его лицо было красно,
глаза горели… С ним была, очевидно, одна из тех вспышек, которые были хорошо известны всем, знавшим его в молодости. И теперь это был уже не педагог, взвешивающий каждое слово, а страстный человек, давший волю гневному чувству. Только кинув искоса взгляд на Петра, старик как будто смягчился. Петр был бледен, как бумага, но брови его были сжаты, а лицо глубоко взволнованно.
Впрочем,
глаза его оставались по-прежнему чистыми и по-прежнему незрячими. Но душа, несомненно, исцелилась. Как будто страшный кошмар навсегда исчез из усадьбы… Когда
Максим, продолжавший писать из Киева, наконец, вернулся тоже, Анна Михайловна встретила его фразой: «Я никогда, никогда не прощу тебе этого». Но лицо ее противоречило суровым словам…
Неточные совпадения
— Что ты? что ты? Печорин?.. Ах, Боже мой!.. да не служил ли он на Кавказе?.. — воскликнул
Максим Максимыч, дернув меня за рукав. У него в
глазах сверкала радость.
Одел его
Максим Иванович как барчонка, и учителя нанял, и с того самого часу за книгу засадил; и так дошло, что и с
глаз его не спускает, все при себе.
Только
Максим Иванович тогда никому картину не открыл, а запер ее в кабинете на ключ от всех
глаз.
Они вышли из врат и направились лесом. Помещик
Максимов, человек лет шестидесяти, не то что шел, а, лучше сказать, почти бежал сбоку, рассматривая их всех с судорожным, невозможным почти любопытством. В
глазах его было что-то лупоглазое.
И, нагнувшись над ним в умилении, она поцеловала его лоб. Калганов в один миг открыл
глаза, взглянул на нее, привстал и с самым озабоченным видом спросил: где
Максимов?