Неточные совпадения
Я вдруг живо почувствовал и смерть незнакомого мальчика, и эту ночь, и эту тоску одиночества и мрака, и уединение в этом месте, обвеянном грустью недавней смерти… И тоскливое падение дождевых капель, и стон, и завывание
ветра, и болезненную дрожь чахоточных деревьев… И страшную тоску одиночества бедной девочки и
сурового отца. И ее любовь к этому сухому, жесткому человеку, и его страшное равнодушие…
«…Ее отец сидел за столом в углублении кабинета и приводил в порядок бумаги… Пронзительный
ветер завывал вокруг дома… Но ничего не слыхал мистер Домби. Он сидел, погруженный в свою думу, и дума эта была тяжелее, чем легкая поступь робкой девушки. Однако лицо его обратилось на нее,
суровое, мрачное лицо, которому догорающая лампа сообщила какой-то дикий отпечаток. Угрюмый взгляд его принял вопросительное выражение.
Теперь, осенью, разумеется, не то:
суровые ветры оборвали и разнесли по полям и оврагам убранство деревьев, но и белое рубище, в которое облекла их приближающаяся зима, на каждого пало по-своему: снеговая пыль, едва кое-где мелкими точками севшая по гладким ветвям лип и отрогам дубов, сверкает серебряною пронизью по сплетению ивы; кучами лежит она на грушах и яблонях, и длинною вожжей повисла вдоль густых, тонких прутьев плакучей березы.
Через два вагона вперед вдруг как будто кто-то крякнул от сильного удара в спину, и с удалым вскриком в тьму рванулись буйно-веселящие «Сени». Звуки крутились, свивались с уханьями и присвистами; в могучих мужских голосах, как быстрая змейка, бился частый, дробный, серебристо-стеклянный звон, — кто-то аккомпанировал на стакане. Притоптывали ноги, и песня бешено-веселым вихрем неслась навстречу
суровому ветру.
Неточные совпадения
А в стихах: «Гнетет ли меня палящее северное солнце, или леденит мою кровь холодное,
суровое дуновение южного
ветра, я терпеливо вынесу все, но не вынесу ни палящей ласки, ни холодного взора моей милой».
Холодные течения, идущие от северных островов, где даже в конце лета бывает ледоход, омывают Сахалин с обеих сторон, причем восточному берегу, как более открытому течениям и холодным
ветрам, приходится принимать наибольшую долю страданий; природа его безусловно
суровая, и флора его носит настоящий полярный характер.
Луна плыла среди небес // Без блеска, без лучей, // Налево был угрюмый лес, // Направо — Енисей. // Темно! Навстречу ни души, // Ямщик на козлах спал, // Голодный волк в лесной глуши // Пронзительно стонал, // Да
ветер бился и ревел, // Играя на реке, // Да инородец где-то пел // На странном языке. //
Суровым пафосом звучал // Неведомый язык // И пуще сердце надрывал, // Как в бурю чайки крик…
Редкий из седых гренадеров достоит до этого
сурового времени и, совершенно потерявшись, ежится бедным инвалидом до тех пор, пока просвирнина старая гусыня подойдет к нему, дернет для своего развлечения за вымерзлую ногу и бросит на потеху холодному
ветру.
В этом крике было что-то
суровое, внушительное. Печальная песня оборвалась, говор стал тише, и только твердые удары ног о камни наполняли улицу глухим, ровным звуком. Он поднимался над головами людей, уплывая в прозрачное небо, и сотрясал воздух подобно отзвуку первого грома еще далекой грозы. Холодный
ветер, все усиливаясь, враждебно нес встречу людям пыль и сор городских улиц, раздувал платье и волосы, слепил глаза, бил в грудь, путался в ногах…