Неточные совпадения
— Ну, поздравляю с приездом.
Как ваше здоровье,
господа? Я сразу вижу, что это приехали земляки.
— А что, — сказал Дыма с торжествующим видом. — Не говорил я? Вот ведь
какой это народ хороший! Где нужно его, тут он и есть. Здравствуйте,
господин еврей, не знаю,
как вас назвать.
— Я, мистер Борк, так понимаю твои слова, что это не
барин, а бездельник, вроде того,
какие и у нас бывают на ярмарках. И шляпа на нем, и белая рубашка, и галстук… а глядишь, уже кто-нибудь кошелька и не досчитался…
— Вэри-уэлл, — кивнул головой Дыма. — Это значит: очень хорошо… Эх ты,
барин! Ты вот научи меня,
как это продать этому чорту Тамани-холлу свой голос, чтобы за это человека кормили и поили даром.
Господь сказал: если так будет дальше, то из-за субботы всех моих людей перережут,
как стадо, и некому будет праздновать самую субботу… пусть уж лучше берут меч в субботу, чтобы у меня остались мои люди.
Все такое же, только лучше. И, конечно, такие же начальники в селе, и такой же писарь, только и писарь больше боится бога и высшего начальства. Потому что и
господа в этих местах должны быть добрее и все только думают и смотрят, чтобы простому человеку жилось в деревне
как можно лучше…
— Смотри, — шепнул Матвей Анне, — вот
как здесь живется нашим
господам, — что уж говорить о простых людях!
Негр покачал головой. «Вот ведь
какой честный народ», — подумал Матвей и опять хотел взгромоздиться на стул, но в это время какой-то
господин сел раньше его, а прибежавший мальчишка принес негру кружку пива. Негр стал пить пиво, а мальчишка принялся ваксить сапоги новоприбывшего американца. Волосы у Матвея стали подыматься под шапкой.
Серый
господин вынул изо рта сигару и некоторое время смотрел на собеседника,
как будто удивленный неожиданным оборотом разговора.
Дело грозило большими запутанностями и неприятностями,
как вдруг старый
барин умер.
Но так
как все-таки он оказал ему услугу и притом был
барин, то Лозинский решил не подавать и виду, что узнал его, но в его поведении сквозило невольное почтение.
Наскучило идти — берешь извозчика и сидишь себе
как барин, а не хочешь заплатить ему — изволь: у каждого дома есть сквозные ворота, и ты так шмыгнешь, что тебя никакой дьявол не сыщет.
Колода есть дубовая // У моего двора, // Лежит давно: из младости // Колю на ней дрова, // Так та не столь изранена, //
Как господин служивенькой. // Взгляните: в чем душа!
— Да, вот ты бы не впустил! Десять лет служил да кроме милости ничего не видал, да ты бы пошел теперь да и сказал: пожалуйте, мол, вон! Ты политику-то тонко понимаешь! Так — то! Ты бы про себя помнил,
как барина обирать, да енотовые шубы таскать!
Слезши с козел, он стал перед бричкою, подперся в бока обеими руками, в то время
как барин барахтался в грязи, силясь оттуда вылезть, и сказал после некоторого размышления: «Вишь ты, и перекинулась!»
— Вы не Амаль-Иван, а Амалия Людвиговна, и так как я не принадлежу к вашим подлым льстецам,
как господин Лебезятников, который смеется теперь за дверью (за дверью действительно раздался смех и крик: «сцепились!»), то и буду всегда называть вас Амалией Людвиговной, хотя решительно не могу понять, почему вам это название не нравится.
Неточные совпадения
Господа актеры особенно должны обратить внимание на последнюю сцену. Последнее произнесенное слово должно произвесть электрическое потрясение на всех разом, вдруг. Вся группа должна переменить положение в один миг ока. Звук изумления должен вырваться у всех женщин разом,
как будто из одной груди. От несоблюдения сих замечаний может исчезнуть весь эффект.
Лука Лукич. Не могу, не могу,
господа. Я, признаюсь, так воспитан, что, заговори со мною одним чином кто-нибудь повыше, у меня просто и души нет и язык
как в грязь завязнул. Нет,
господа, увольте, право, увольте!
Анна Андреевна. Послушай, Осип, а
какие глаза больше всего нравятся твоему
барину?
Анна Андреевна. А чин
какой на твоем
барине?
Марья Антоновна. Осип, душенька!
какой миленький носик у твоего
барина!..