Неточные совпадения
И вот, помню, сидел я перед стариком, молчал и доламывал рассеянной рукой и без
того уже обломанные поля моей шляпы; сидел и
ждал, неизвестно зачем, когда выйдет Наташа.
— Что мне отвечать тебе, Ваня? Ты видишь! Он велел мне прийти, и я здесь,
жду его, — проговорила она с
той же горькой улыбкой.
Между нами уже давно было условлено, чтоб она ставила свечку на окно, если ей очень и непременно надо меня видеть, так что если мне случалось проходить близко (а это случалось почти каждый вечер),
то я все-таки, по необыкновенному свету в окне, мог догадаться, что меня
ждут и что я ей нужен.
— Так неужели ж никогда, никогда не кончится этот ужасный раздор! — вскричал я грустно. — Неужели ж ты до
того горда, что не хочешь сделать первый шаг! Он за тобою; ты должна его первая сделать. Может быть, отец только
того и
ждет, чтоб простить тебя… Он отец; он обижен тобою! Уважь его гордость; она законна, она естественна! Ты должна это сделать. Попробуй, и он простит тебя без всяких условий.
Кроме
того, положено сначала испросить согласие княгини К., от которой
ждут у нас всевозможного покровительства и золотых дождей.
Напротив, вы даже показали пренебрежение к нам и, может быть,
ждали той минуты, когда я сам приду просить вас сделать нам честь отдать вашу руку моему сыну.
—
Подожди, странная ты девочка! Ведь я тебе добра желаю; мне тебя жаль со вчерашнего дня, когда ты там в углу на лестнице плакала. Я вспомнить об этом не могу… К
тому же твой дедушка у меня на руках умер, и, верно, он об тебе вспоминал, когда про Шестую линию говорил, значит, как будто тебя мне на руки оставлял. Он мне во сне снится… Вот и книжки я тебе сберег, а ты такая дикая, точно боишься меня. Ты, верно, очень бедна и сиротка, может быть, на чужих руках; так или нет?
То, что я вчера сказал ей о записке Наташи, сильно завлекло ее любопытство, и она
ждала меня гораздо раньше утром, по крайней мере часов в десять.
Она тихо, все еще продолжая ходить, спросила, почему я так поздно? Я рассказал ей вкратце все мои похождения, но она меня почти и не слушала. Заметно было, что она чем-то очень озабочена. «Что нового?» — спросил я. «Нового ничего», — отвечала она, но с таким видом, по которому я тотчас догадался, что новое у ней есть и что она для
того и
ждала меня, чтоб рассказать это новое, но, по обыкновению своему, расскажет не сейчас, а когда я буду уходить. Так всегда у нас было. Я уж применился к ней и
ждал.
На Толкучем можно было очень дешево купить хорошенькое и простенькое платьице. Беда была в
том, что у меня в
ту минуту почти совсем не было денег. Но я еще накануне, ложась спать, решил отправиться сегодня в одно место, где была надежда достать их, и как раз приходилось идти в
ту самую сторону, где Толкучий. Я взял шляпу. Елена пристально следила за мной, как будто чего-то
ждала.
Он ошибся именем и не заметил
того, с явною досадою не находя колокольчика. Но колокольчика и не было. Я подергал ручку замка, и Мавра тотчас же нам отворила, суетливо встречая нас. В кухне, отделявшейся от крошечной передней деревянной перегородкой, сквозь отворенную дверь заметны были некоторые приготовления: все было как-то не по-всегдашнему, вытерто и вычищено; в печи горел огонь; на столе стояла какая-то новая посуда. Видно было, что нас
ждали. Мавра бросилась снимать наши пальто.
Там было человек двенадцать разного народу — студентов, офицеров, художников; был один писатель… они все вас знают, Иван Петрович,
то есть читали ваши сочинения и много
ждут от вас в будущем.
— Что ж такое, что написал? Вчера тебе написал, а сегодня мне написали, да так, что лоб затрещал, — такие дела!
Ждут меня. Прости, Ваня. Все, что могу предоставить тебе в удовлетворение, это исколотить меня за
то, что напрасно тебя потревожил. Если хочешь удовлетвориться,
то колоти, но только ради Христа поскорее! Не задержи, дела,
ждут…
— Много у меня проектов, — отвечала она серьезно, — а между
тем я все путаюсь. Потому-то и
ждала вас с таким нетерпением, чтоб вы мне все это разрешили. Вы все это гораздо лучше меня знаете. Ведь вы для меня теперь как будто какой-то бог. Слушайте, я сначала так рассуждала: если они любят друг друга,
то надобно, чтоб они были счастливы, и потому я должна собой пожертвовать и им помогать. Ведь так!
Было ясно: с ней без меня был припадок, и случился он именно в
то мгновение, когда она стояла у самой двери. Очнувшись от припадка, она, вероятно, долго не могла прийти в себя. В это время действительность смешивается с бредом, и ей, верно, вообразилось что-нибудь ужасное, какие-нибудь страхи. В
то же время она смутно сознавала, что я должен воротиться и буду стучаться у дверей, а потому, лежа у самого порога на полу, чутко
ждала моего возвращения и приподнялась на мой первый стук.
Она
ждала нашего гнева, думала, что ее начнут бранить, упрекать, и, может быть, ей, бессознательно,
того только и хотелось в эту минуту, — чтоб иметь предлог тотчас же заплакать, зарыдать, как в истерике, разбросать опять порошки, как давеча, и даже разбить что-нибудь с досады, и всем этим утолить свое капризное, наболевшее сердечко.
— Добрые люди и не
ждут, чтоб им прежде делали, Нелли. Они и без этого любят помогать
тем, кто нуждается. Полно, Нелли; на свете очень много добрых людей. Только твоя-то беда, что ты их не встречала и не встретила, когда было надо.
Она, может быть, хочет говорить с тобой, чувствует потребность раскрыть перед тобой свое сердце, не умеет, стыдится, сама не понимает себя,
ждет случая, а ты, вместо
того чтоб ускорить этот случай, отдаляешься от нее, сбегаешь от нее ко мне и даже, когда она была больна, по целым дням оставлял ее одну.
Воротился я все-таки поздно. Александра Семеновна рассказала мне, что Нелли опять, как в
тот вечер, очень много плакала «и так и уснула в слезах», как тогда. «А уж теперь я уйду, Иван Петрович, так и Филипп Филиппыч приказал.
Ждет он меня, бедный».
В
тот день, когда Наташа объявила мне, что знает про отъезд (это было с неделю после разговора моего с князем), он вбежал ко мне в отчаянии, обнял меня, упал ко мне на грудь и зарыдал как ребенок. Я молчал и
ждал, что он скажет.
Неточные совпадения
— Не
то еще услышите, // Как до утра пробудете: // Отсюда версты три // Есть дьякон… тоже с голосом… // Так вот они затеяли // По-своему здороваться // На утренней заре. // На башню как подымется // Да рявкнет наш: «Здо-ро-во ли // Жи-вешь, о-тец И-пат?» // Так стекла затрещат! // А
тот ему, оттуда-то: // — Здо-ро-во, наш со-ло-ву-шко! //
Жду вод-ку пить! — «И-ду!..» // «Иду»-то это в воздухе // Час целый откликается… // Такие жеребцы!..
Ждешь не дождешься осени, // Жена, детишки малые, // И
те гадают, ссорятся:
Началось с
того, что Волгу толокном замесили, потом теленка на баню тащили, потом в кошеле кашу варили, потом козла в соложеном тесте [Соложёное тесто — сладковатое тесто из солода (солод — слад),
то есть из проросшей ржи (употребляется в пивоварении).] утопили, потом свинью за бобра купили да собаку за волка убили, потом лапти растеряли да по дворам искали: было лаптей шесть, а сыскали семь; потом рака с колокольным звоном встречали, потом щуку с яиц согнали, потом комара за восемь верст ловить ходили, а комар у пошехонца на носу сидел, потом батьку на кобеля променяли, потом блинами острог конопатили, потом блоху на цепь приковали, потом беса в солдаты отдавали, потом небо кольями подпирали, наконец утомились и стали
ждать, что из этого выйдет.
Отписав таким образом, бригадир сел у окошечка и стал
поджидать, не послышится ли откуда:"ту-ру! ту-ру!"Но в
то же время с гражданами был приветлив и обходителен, так что даже едва совсем не обворожил их своими ласками.
А глуповцы стояли на коленах и
ждали. Знали они, что бунтуют, но не стоять на коленах не могли. Господи! чего они не передумали в это время! Думают: станут они теперь есть горчицу, — как бы на будущее время еще какую ни на есть мерзость есть не заставили; не станут — как бы шелепов не пришлось отведать. Казалось, что колени в этом случае представляют средний путь, который может умиротворить и
ту и другую сторону.