Неточные совпадения
— Нет, учусь… — отвечал молодой человек, отчасти удивленный и особенным витиеватым тоном речи, и тем, что так прямо, в упор, обратились к нему. Несмотря на недавнее мгновенное желание
хотя какого бы ни было сообщества с людьми, он
при первом, действительно обращенном к нему, слове вдруг ощутил свое обычное неприятное и раздражительное чувство отвращения ко всякому чужому лицу, касавшемуся или хотевшему только прикоснуться к его личности.
Письмо дрожало в руках его; он не
хотел распечатывать
при ней: ему хотелось остаться наедине с этим письмом.
…Он бежит подле лошадки, он забегает вперед, он видит, как ее секут по глазам, по самым глазам! Он плачет. Сердце в нем поднимается, слезы текут. Один из секущих задевает его по лицу; он не чувствует, он ломает свои руки, кричит, бросается к седому старику с седою бородой, который качает головой и осуждает все это. Одна баба берет его за руку и
хочет увесть; но он вырывается и опять бежит к лошадке. Та уже
при последних усилиях, но еще раз начинает лягаться.
— До чертиков допилась, батюшки, до чертиков, — выл тот же женский голос, уже подле Афросиньюшки, — анамнясь удавиться тоже
хотела, с веревки сняли. Пошла я теперь в лавочку, девчоночку
при ней глядеть оставила, — ан вот и грех вышел! Мещаночка, батюшка, наша мещаночка, подле живет, второй дом с краю, вот тут…
— Я не знаю этого, — сухо ответила Дуня, — я слышала только какую-то очень странную историю, что этот Филипп был какой-то ипохондрик, какой-то домашний философ, люди говорили, «зачитался», и что удавился он более от насмешек, а не от побой господина Свидригайлова. А он
при мне хорошо обходился с людьми, и люди его даже любили,
хотя и действительно тоже винили его в смерти Филиппа.
— Он
хочет непременно подарить тебе десять тысяч рублей и
при этом заявляет желание тебя однажды видеть в моем присутствии.
— Одним словом, — настойчиво и громко сказал он, вставая и немного оттолкнув
при этом Порфирия, — одним словом, я
хочу знать: признаете ли вы меня окончательно свободным от подозрений или нет? Говорите, Порфирий Петрович, говорите положительно и окончательно, и скорее, сейчас!
— Вы так и знали? — подхватил Лужин, — стало быть, уже и прежде имели
хотя бы некоторые основания так заключать. Прошу вас, почтеннейшая Амалия Ивановна, запомнить слова ваши, произнесенные, впрочем,
при свидетелях.
— Я готов-с и отвечаю… но уймитесь, сударыня, уймитесь! Я слишком вижу, что вы бойкая!.. Это… это… это как же-с? — бормотал Лужин, — это следует
при полиции-с…
хотя, впрочем, и теперь свидетелей слишком достаточно… Я готов-с… Но, во всяком случае, затруднительно мужчине… по причине пола… Если бы с помощью Амалии Ивановны…
хотя, впрочем, так дело не делается… Это как же-с?
Бедная Марфа Петровна тоже ужасно поддавалась на лесть, и если бы только я
захотел, то, конечно, отписал бы все ее имение на себя еще
при жизни.
Я сам
хотел добра людям и сделал бы сотни, тысячи добрых дел вместо одной этой глупости, даже не глупости, а просто неловкости, так как вся эта мысль была вовсе не так глупа, как теперь она кажется,
при неудаче…
В эти хлопотливые дни штабс-капитан Рыбников нанял себе номер в грязноватой гостинице близ вокзала.
Хотя при нем и был собственный паспорт запасного офицера, но он почему-то нашел нужным заявить, что его бумаги находятся пока в комендантском управлении. Сюда же в гостиницу он перевез и свои вещи — портплед с одеялом и подушкой, дорожный несессер и дешевый новенький чемодан, в котором было белье и полный комплект штатского платья.
— Попозже-то лучше бы. Не столь видно, — сказал Сушило. —
Хотя при нашем храме стороннего народа, опричь церковного клира, никого не живет, однако ж все-таки лучше, как попозднее-то приедете. В сумерки этак, в сумерки постарайтесь… Потому, ежели днем венчать, так, увидевши ваш поезд, из деревень вылезут свадьбу глядеть. А в таком деле, как наше, чем меньше очевидцев, тем безопаснее и спокойнее… Погоню за собой чаете?
Неточные совпадения
(Служивый всхлипнул; в ложечки //
Хотел ударить — скорчило! // Не будь
при нем Устиньюшки, // Упал бы старина.)
Я
хотел бы, например, чтоб
при воспитании сына знатного господина наставник его всякий день разогнул ему Историю и указал ему в ней два места: в одном, как великие люди способствовали благу своего отечества; в другом, как вельможа недостойный, употребивший во зло свою доверенность и силу, с высоты пышной своей знатности низвергся в бездну презрения и поношения.
Я, конечно, не
хочу этим выразить, что мундир может действовать и распоряжаться независимо от содержащегося в нем человека, но, кажется, смело можно утверждать, что
при блестящем мундире даже худосочные градоначальники — и те могут быть на службе терпимы.
Хотя бесспорно, что каждый из сих трех сортов обывателей обязан повиноваться, но нельзя отрицать и того, что каждый из них может употребить
при этом свой особенный, ему свойственный манер.
Хотя Бородавкин был храбрее Фарлафа, но и он не мог не содрогнуться
при мысли, что вот-вот навстречу выйдет злобная Наина…