Неточные совпадения
— Для чего я не служу, милостивый государь, — подхватил Мармеладов, исключительно
обращаясь к Раскольникову, как будто это он ему задал вопрос, — для чего не служу? А разве сердце у меня не болит о том, что я пресмыкаюсь втуне? Когда господин Лебезятников, тому месяц назад, супругу мою собственноручно избил, а я лежал пьяненькой, разве я не страдал? Позвольте, молодой человек, случалось вам… гм… ну хоть испрашивать денег взаймы безнадежно?
— Вот этот самый полуштоф-с на ее деньги и куплен, — произнес Мармеладов, исключительно
обращаясь к Раскольникову.
— Пойдемте, сударь, — сказал вдруг Мармеладов, поднимая голову и
обращаясь к Раскольникову, — доведите меня… Дом Козеля, на дворе. Пора…
к Катерине Ивановне…
— Полно, господа, не извольте драться в публичных местах. Вам чего надо? Кто таков? — строго
обратился он
к Раскольникову, разглядев его лохмотья.
— Вас-то мне и надо, — крикнул он, хватая его за руку. — Я бывший студент, Раскольников… Это и вам можно узнать, —
обратился он
к господину, — а вы пойдемте-ка, я вам что-то покажу…
— Ах, ах, как нехорошо! Ах, стыдно-то как, барышня, стыд-то какой! — Он опять закачал головой, стыдя, сожалея и негодуя. — Ведь вот задача! —
обратился он
к Раскольникову и тут же, мельком, опять оглядел его с ног до головы. Странен, верно, и он ему показался: в таких лохмотьях, а сам деньги выдает!
— Неужели нет никого? — звонко и весело закричал подошедший, прямо
обращаясь к первому посетителю, все еще продолжавшему дергать звонок. — Здравствуйте, Кох!
Он
обратился к одному из них.
— Опять грохот, опять гром и молния, смерч, ураган! — любезно и дружески
обратился Никодим Фомич
к Илье Петровичу, — опять растревожили сердце, опять закипел! Еще с лестницы слышал.
— Бедность не порок, дружище, ну да уж что! Известно, порох, не мог обиды перенести. Вы чем-нибудь, верно, против него обиделись и сами не удержались, — продолжал Никодим Фомич, любезно
обращаясь к Раскольникову, — но это вы напрасно: на-и-бла-га-а-ар-р-род-нейший, я вам скажу, человек, но порох, порох! Вспылил, вскипел, сгорел — и нет! И все прошло! И в результате одно только золото сердца! Его и в полку прозвали: «поручик-порох»…
— Да помилуйте, капитан, — начал он весьма развязно,
обращаясь вдруг
к Никодиму Фомичу, — вникните и в мое положение…
— Позвольте, позвольте, я с вами совершенно согласен, но позвольте и мне разъяснить, — подхватил опять Раскольников,
обращаясь не
к письмоводителю, а все
к Никодиму Фомичу, но стараясь всеми силами
обращаться тоже и
к Илье Петровичу, хотя тот упорно делал вид, что роется в бумагах и презрительно не обращает на него внимания, — позвольте и мне с своей стороны разъяснить, что я живу у ней уж около трех лет, с самого приезда из провинции и прежде… прежде… впрочем, отчего ж мне и не признаться в свою очередь, с самого начала я дал обещание, что женюсь на ее дочери, обещание словесное, совершенно свободное…
— Вы… кто? — продолжал он допрашивать,
обращаясь к самому артельщику. Но в эту минуту опять отворилась дверь настежь и, немного наклонившись, потому что был высок, вошел Разумихин.
— Это ты, брат, хорошо сделал, что очнулся, — продолжал он,
обращаясь к Раскольникову.
Ну-с, так я вас не задерживаю, —
обратился он опять
к артельщику, — угодно вам разъяснить вашу надобность?
— А вот через Афанасия Ивановича Вахрушина, об котором, почитаю, неоднократно изволили слышать-с, по просьбе вашей мамаши, чрез нашу контору вам перевод-с, — начал артельщик, прямо
обращаясь к Раскольникову. — В случае если уже вы состоите в понятии-с — тридцать пять рублей вам вручить-с, так как Семен Семенович от Афанасия Ивановича, по просьбе вашей мамаши, по прежнему манеру о том уведомление получили. Изволите знать-с?
Настасьюшка? —
обратился он
к ней, видя, что тот молчит.
— Вижу, вижу; ну так как же мы теперь себя чувствуем, а? —
обратился Зосимов
к Раскольникову, пристально в него вглядываясь и усаживаясь
к нему на диван, в ногах, где тотчас же и развалился по возможности.
— Эх, досада, сегодня я как раз новоселье справляю, два шага; вот бы и он. Хоть бы на диване полежал между нами! Ты-то будешь? —
обратился вдруг Разумихин
к Зосимову, — не забудь смотри, обещал.
— Лизавету-то тоже убили! — брякнула вдруг Настасья,
обращаясь к Раскольникову. Она все время оставалась в комнате, прижавшись подле двери, и слушала.
Сообразив, должно быть, по некоторым, весьма, впрочем, резким, данным, что преувеличенно-строгою осанкой здесь, в этой «морской каюте», ровно ничего не возьмешь, вошедший господин несколько смягчился и вежливо, хотя и не без строгости, произнес,
обращаясь к Зосимову и отчеканивая каждый слог своего вопроса...
— Благодарю вас. Не обеспокою ли я, однако, больного своим присутствием и разговором? —
обратился Петр Петрович
к Зосимову.
— Врешь ты, деловитости нет, — вцепился Разумихин. — Деловитость приобретается трудно, а с неба даром не слетает. А мы чуть не двести лет как от всякого дела отучены… Идеи-то, пожалуй, и бродят, —
обратился он
к Петру Петровичу, — и желание добра есть, хоть и детское; и честность даже найдется, несмотря на то, что тут видимо-невидимо привалило мошенников, а деловитости все-таки нет! Деловитость в сапогах ходит.
— Не правда ли-с? — продолжал Петр Петрович, приятно взглянув на Зосимова. — Согласитесь сами, — продолжал он,
обращаясь к Разумихину, но уже с оттенком некоторого торжества и превосходства и чуть было не прибавил: «молодой человек», — что есть преуспеяние, или, как говорят теперь, прогресс, хотя бы во имя науки и экономической правды…
— Надеюсь, что начатое теперь знакомство наше, —
обратился он
к Раскольникову, — после вашего выздоровления и ввиду известных вам обстоятельств укрепится еще более… Особенно желаю вам здоровья…
— Это, кажется, о недавнем убийстве старухи чиновницы, — вмешался,
обращаясь к Зосимову, Петр Петрович, уже стоя со шляпой в руке и перчатками, но перед уходом пожелав бросить еще несколько умных слов. Он, видимо, хлопотал о выгодном впечатлении, и тщеславие перебороло благоразумие.
— Любите вы уличное пение? —
обратился вдруг Раскольников
к одному, уже немолодому, прохожему, стоявшему рядом с ним у шарманки и имевшему вид фланера.
Раскольников пошел прямо и вышел
к тому углу на Сенной, где торговали мещанин и баба, разговаривавшие тогда с Лизаветой; но их теперь не было. Узнав место, он остановился, огляделся и
обратился к молодому парню в красной рубахе, зевавшему у входа в мучной лабаз.
Лида, —
обратилась она
к маленькой дочери, — ты уж так, без рубашки, эту ночь поспи; как-нибудь… да чулочки выложи подле…
Исповедь и причащение кончились. Катерина Ивановна снова подошла
к постели мужа. Священник отступил и, уходя,
обратился было сказать два слова в напутствие и утешение Катерине Ивановне.
«Довольно! — произнес он решительно и торжественно, — прочь миражи, прочь напускные страхи, прочь привидения!.. Есть жизнь! Разве я сейчас не жил? Не умерла еще моя жизнь вместе с старою старухой! Царство ей небесное и — довольно, матушка, пора на покой! Царство рассудка и света теперь и… и воли, и силы… и посмотрим теперь! Померяемся теперь! — прибавил он заносчиво, как бы
обращаясь к какой-то темной силе и вызывая ее. — А ведь я уже соглашался жить на аршине пространства!
— Боже мой, Дунечка, что это будет? — сказала Пульхерия Александровна, тревожно и пугливо
обращаясь к дочери.
Заметив еще при входе, как ослепительно хороша собою Авдотья Романовна, он тотчас же постарался даже не примечать ее вовсе, во все время визита, и
обращался единственно
к Пульхерии Александровне.
— Да, я теперь сам вижу, что почти здоров, — сказал Раскольников, приветливо целуя мать и сестру, отчего Пульхерия Александровна тотчас же просияла, — и уже не по-вчерашнему это говорю, — прибавил он,
обращаясь к Разумихину и дружески пожимая его руку.
— Я тоже не знаю, чем его благодарить, — продолжал Раскольников, вдруг нахмурясь и потупясь. — Отклонив вопрос денежный, — вы извините, что я об этом упомянул (
обратился он
к Зосимову), я уж и не знаю, чем это я заслужил от вас такое особенное внимание? Просто не понимаю… и… и оно мне даже тяжело, потому что непонятно: я вам откровенно высказываю.
В первый раз
обращался он
к ней после вчерашней размолвки.
— Разве они так жили? — спросил он,
обращаясь к сестре.
— Это мне удивительно, — начал он после некоторого раздумья и передавая письмо матери, но не
обращаясь ни
к кому в частности, — ведь он по делам ходит, адвокат, и разговор даже у него такой… с замашкой, — а ведь как безграмотно пишет.
— Я и вас тоже прошу быть у нас в восемь часов, —
обратилась она
к Разумихину. — Маменька, я их тоже приглашаю.
Соня села, чуть не дрожа от страху, и робко взглянула на обеих дам. Видно было, что она и сама не понимала, как могла она сесть с ними рядом. Сообразив это, она до того испугалась, что вдруг опять встала и в совершенном смущении
обратилась к Раскольникову.
— Сейчас, Софья Семеновна, у нас нет секретов, вы не помешаете… Я бы хотел вам еще два слова сказать… Вот что, —
обратился он вдруг, не докончив, точно сорвал,
к Разумихину. — Ты ведь знаешь этого… Как его!.. Порфирия Петровича?
— Никогда!.. Впрочем, вот уж два года хочу все замок купить, — прибавил он небрежно. — Счастливые ведь люди, которым запирать нечего? —
обратился он, смеясь,
к Соне.
В ту минуту, когда все трое, Разумихин, Раскольников и она, остановились на два слова на тротуаре, этот прохожий, обходя их, вдруг как бы вздрогнул, нечаянно на лету поймав слова Сони: «и спросила: господин Раскольников где живет?» Он быстро, но внимательно оглядел всех троих, в особенности же Раскольникова,
к которому
обращалась Соня; потом посмотрел на дом и заметил его.
— А знаешь что? — вдруг
обратился он
к Разумихину с плутоватою улыбкой, — я, брат, сегодня заметил, что ты с утра в каком-то необыкновенном волнении состоишь? Правда?
— Ты, брат, кажется, надо мной подсмеиваешься? —
обратился он
к нему с ловко выделанным раздражением.
Порфирий Петрович прямо
обратился к Раскольникову...
— Надоели они мне очень вчера, —
обратился вдруг Раскольников
к Порфирию с нахально-вызывающею усмешкой, — я и убежал от них квартиру нанять, чтоб они меня не сыскали, и денег кучу с собой захватил. Вон господин Заметов видел деньги-то. А что, господин Заметов, умен я был вчера али в бреду, разрешите-ка спор!
— А может, я где-нибудь клад нашел, а ты не знаешь? Вот я вчера и расщедрился… Вон господин Заметов знает, что я клад нашел!.. Вы извините, пожалуйста, —
обратился он со вздрагивающими губами
к Порфирию, — что мы вас пустяшным таким перебором полчаса беспокоим. Надоели ведь, а?
— Вот как-с… так полюбопытствовал. Извините-с. Но позвольте, —
обращаюсь к давешнему, — ведь их не всегда же казнят; иные напротив…
— Фу! перемешал! — хлопнул себя по лбу Порфирий. — Черт возьми, у меня с этим делом ум за разум заходит! —
обратился он, как бы даже извиняясь,
к Раскольникову, — нам ведь так бы важно узнать, не видал ли кто их, в восьмом часу, в квартире-то, что мне и вообразись сейчас, что вы тоже могли бы сказать… совсем перемешал!