Неточные совпадения
Прощаются же и теперь грехи твои мнози, за то, что возлюбила
много…» И простит мою Соню, простит, я уж
знаю, что простит…
Нет, Дунечка, все вижу и
знаю, о чем ты со мной
много — то говорить собираешься;
знаю и то, о чем ты всю ночь продумала, ходя по комнате, и о чем молилась перед Казанскою божией матерью, которая у мамаши в спальне стоит.
Это я два с половиной года назад уже
знал и с тех пор два с половиной года об этом думал, об этом именно, что «Дунечка
многое может снести».
— Ну и впрямь,
знать, креста на тебе нет! — кричат из толпы уже
многие голоса.
— Да, смуглая такая, точно солдат переряженный, но
знаешь, совсем не урод. У нее такое доброе лицо и глаза. Очень даже. Доказательство —
многим нравится. Тихая такая, кроткая, безответная, согласная, на все согласная. А улыбка у ней даже очень хороша.
— Да чего ты так… Что встревожился? Познакомиться с тобой пожелал; сам пожелал, потому что
много мы с ним о тебе переговорили… Иначе от кого ж бы я про тебя столько
узнал? Славный, брат, он малый, чудеснейший… в своем роде, разумеется. Теперь приятели; чуть не ежедневно видимся. Ведь я в эту часть переехал. Ты не
знаешь еще? Только что переехал. У Лавизы с ним раза два побывали. Лавизу-то помнишь, Лавизу Ивановну?
— А, так вот оно что-с! — Лужин побледнел и закусил губу. — Слушайте, сударь, меня, — начал он с расстановкой и сдерживая себя всеми силами, но все-таки задыхаясь, — я еще давеча, с первого шагу, разгадал вашу неприязнь, но нарочно оставался здесь, чтоб
узнать еще более.
Многое я бы мог простить больному и родственнику, но теперь… вам… никогда-с…
Князь
знал меня еще в девицах и очень хорошо помнит Семена Захаровича, которому
много раз благодетельствовал.
Всем известно, что у Семена Захаровича было
много друзей и покровителей, которых он сам оставил из благородной гордости, чувствуя несчастную свою слабость, но теперь (она указала на Раскольникова) нам помогает один великодушный молодой человек, имеющий средства и связи, и которого Семен Захарович
знал еще в детстве, и будьте уверены, Амалия Людвиговна…
— Матери у меня нет, ну, а дядя каждый год сюда приезжает и почти каждый раз меня не
узнает, даже снаружи, а человек умный; ну, а в три года вашей разлуки
много воды ушло.
— Квартира?.. — отвечал он рассеянно. — Да, квартира
много способствовала… я об этом тоже думал… А если б вы
знали, однако, какую вы странную мысль сейчас сказали, маменька, — прибавил он вдруг, странно усмехнувшись.
— А он очень, очень, очень, очень будет рад с тобой познакомиться! Я
много говорил ему о тебе, в разное время… И вчера говорил. Идем!.. Так ты
знал старуху? То-то!.. Ве-ли-ко-лепно это все обернулось!.. Ах да… Софья Ивановна…
— То есть не то чтобы… видишь, в последнее время, вот как ты заболел, мне часто и
много приходилось об тебе поминать… Ну, он слушал… и как
узнал, что ты по юридическому и кончить курса не можешь, по обстоятельствам, то сказал: «Как жаль!» Я и заключил… то есть все это вместе, не одно ведь это; вчера Заметов… Видишь, Родя, я тебе что-то вчера болтал в пьяном виде, как домой-то шли… так я, брат, боюсь, чтоб ты не преувеличил, видишь…
— И сам
знаю, что
много, да ты вот что скажи: сорокалетний бесчестит десятилетнюю девочку, — среда, что ль, его на это понудила?
— Разумеется, так! — ответил Раскольников. «А что-то ты завтра скажешь?» — подумал он про себя. Странное дело, до сих пор еще ни разу не приходило ему в голову: «что подумает Разумихин, когда
узнает?» Подумав это, Раскольников пристально поглядел на него. Теперешним же отчетом Разумихина о посещении Порфирия он очень немного был заинтересован: так
много убыло с тех пор и прибавилось!..
Он
знал, что женщинами можно «весьма и весьма»
много выиграть.
Тут Разумихин принялся развивать свой проект и
много толковал о том, как почти все наши книгопродавцы и издатели мало
знают толку в своем товаре, а потому обыкновенно и плохие издатели, между тем как порядочные издания вообще окупаются и дают процент, иногда значительный.
А сама-то весь-то день сегодня моет, чистит, чинит, корыто сама, с своею слабенькою-то силой, в комнату втащила, запыхалась, так и упала на постель; а то мы в ряды еще с ней утром ходили, башмачки Полечке и Лене купить, потому у них все развалились, только у нас денег-то и недостало по расчету, очень
много недостало, а она такие миленькие ботиночки выбрала, потому у ней вкус есть, вы не
знаете…
— Ох, уж не
знаю! — вскрикнула Соня почти в отчаянии и схватилась за голову. Видно было, что эта мысль уж много-много раз в ней самой мелькала, и он только вспугнул опять эту мысль.
«И
многие из иудеев пришли к Марфе и Марии утешать их в печали о брате их. Марфа, услыша, что идет Иисус, пошла навстречу ему; Мария же сидела дома. Тогда Марфа сказала Иисусу: господи! если бы ты был здесь, не умер бы брат мой. Но и теперь
знаю, что чего ты попросишь у бога, даст тебе бог».
Форма,
знаете, во
многих случаях, вздор-с.
От господина Разумихина, Дмитрия Прокофьича, тоже вчера
много интересных подробностей
узнал.
Что вы смелы, заносчивы, серьезны и… чувствовали,
много уж чувствовали, все это я давно уже знал-с…
— Жизни! Вы что за пророк,
много ль вы
знаете? Ищите и обрящете. Вас, может, бог на этом и ждал. Да и не навек она, цепь-то…
Знаете: у Марфы Петровны в деревне меня до смерти измучили воспоминания о всех этих таинственных местах и местечках, в которых кто
знает, тот
много может найти.
Я тотчас мое место наметил, подсел к матери и начинаю о том, что я тоже приезжий, что какие всё тут невежи, что они не умеют отличать истинных достоинств и питать достодолжного уважения; дал
знать, что у меня денег
много; пригласил довезти в своей карете; довез домой, познакомился (в какой-то каморке от жильцов стоят, только что приехали).
— Сильно подействовало! — бормотал про себя Свидригайлов, нахмурясь. — Авдотья Романовна, успокойтесь!
Знайте, что у него есть друзья. Мы его спасем, выручим. Хотите, я увезу его за границу? У меня есть деньги; я в три дня достану билет. А насчет того, что он убил, то он еще наделает
много добрых дел, так что все это загладится; успокойтесь. Великим человеком еще может быть. Ну, что с вами? Как вы себя чувствуете?
— Нет, не сказал… словами; но она
многое поняла. Она слышала ночью, как ты бредила. Я уверен, что она уже половину понимает. Я, может быть, дурно сделал, что заходил. Уж и не
знаю, для чего я даже и заходил-то. Я низкий человек, Дуня.
Напротив, у ней у самой оказалась целая история о внезапном отъезде сына; она со слезами рассказывала, как он приходил к ней прощаться; давала при этом
знать намеками, что только ей одной известны
многие весьма важные и таинственные обстоятельства и что у Роди
много весьма сильных врагов, так что ему надо даже скрываться.