Неточные совпадения
— Ах, не знаете? А я
думала,
вам все уже известно.
Вы мне простите, Дмитрий Прокофьич, у меня в эти дни просто ум за разум заходит. Право, я
вас считаю
как бы за провидение наше, а потому так и убеждена была, что
вам уже все известно. Я
вас как за родного считаю… Не осердитесь, что так говорю. Ах, боже мой, что это у
вас правая рука! Ушибли?
— Квартира?.. — отвечал он рассеянно. — Да, квартира много способствовала… я об этом тоже
думал… А если б
вы знали, однако,
какую вы странную мысль сейчас сказали, маменька, — прибавил он вдруг, странно усмехнувшись.
— А вот ты не была снисходительна! — горячо и ревниво перебила тотчас же Пульхерия Александровна. — Знаешь, Дуня, смотрела я на
вас обоих, совершенный ты его портрет, и не столько лицом, сколько душою: оба
вы меланхолики, оба угрюмые и вспыльчивые, оба высокомерные и оба великодушные… Ведь не может быть, чтоб он эгоист был, Дунечка? а?.. А
как подумаю, что у нас вечером будет сегодня, так все сердце и отнимется!
— А
вы думали нет? Подождите, я и
вас проведу, — ха, ха, ха! Нет, видите ли-с, я
вам всю правду скажу. По поводу всех этих вопросов, преступлений, среды, девочек мне вспомнилась теперь, — а впрочем, и всегда интересовала меня, — одна ваша статейка. «О преступлении»… или
как там у
вас, забыл название, не помню. Два месяца назад имел удовольствие в «Периодической речи» прочесть.
— Однако ж
вы… однако ж
вас не собьешь! — проговорил он, смеясь откровеннейшим образом, — я было
думал схитрить, да нет,
вы как раз на самую настоящую точку стали!
— Ну, так вот там, так сказать, и примерчик на будущее, — то есть не
подумайте, чтоб я
вас учить осмелился: эвона ведь
вы какие статьи о преступлениях печатаете!
А об этом и не
подумает увлекающаяся остроумием молодежь, «шагающая через все препятствия» (
как вы остроумнейшим и хитрейшим образом изволили выразиться).
— Я ровно ничего не
подумаю… Я только так спросил, и если у
вас есть дело, то нет ничего легче,
как ее вызвать. Сейчас схожу. А сам, будьте уверены,
вам мешать не стану.
— Еще не всё-с, — остановил ее Петр Петрович, улыбнувшись на ее простоватость и незнание приличий, — и мало
вы меня знаете, любезнейшая Софья Семеновна, если
подумали, что из-за этой маловажной, касающейся одного меня причины я бы стал беспокоить лично и призывать к себе такую особу,
как вы. Цель у меня другая-с.
Человек, оскорбленный и раздосадованный,
как вы, вчерашним случаем и в то же время способный
думать о несчастии других, — такой человек-с… хотя поступками своими он делает социальную ошибку, — тем не менее… достоин уважения!
— Вот
вы, наверно,
думаете,
как и все, что я с ним слишком строга была, — продолжала она, обращаясь к Раскольникову. — А ведь это не так! Он меня уважал, он меня очень, очень уважал! Доброй души был человек! И так его жалко становилось иной раз! Сидит, бывало, смотрит на меня из угла, так жалко станет его, хотелось бы приласкать, а потом и
думаешь про себя: «приласкаешь, а он опять напьется», только строгостию сколько-нибудь и удержать можно было.
—
Подумайте, мадемуазель, — начал он строго, но все еще
как будто увещевая, — обсудите, я согласен
вам дать еще время на размышление.
— Я видел, видел! — кричал и подтверждал Лебезятников, — и хоть это против моих убеждений, но я готов сей же час принять в суде
какую угодно присягу, потому что я видел,
как вы ей тихонько подсунули! Только я-то, дурак,
подумал, что
вы из благодеяния подсунули! В дверях, прощаясь с нею, когда она повернулась и когда
вы ей жали одной рукой руку, другою, левой,
вы и положили ей тихонько в карман бумажку. Я видел! Видел!
— А ведь я к
вам уже заходил третьего дня вечером;
вы и не знаете? — продолжал Порфирий Петрович, осматривая комнату, — в комнату, в эту самую, входил. Тоже,
как и сегодня, прохожу мимо — дай,
думаю, визитик-то ему отдам. Зашел, а комната настежь; осмотрелся, подождал, да и служанке вашей не доложился — вышел. Не запираете?
О том,
какие это были слухи и от кого и когда… и по
какому поводу, собственно, до
вас дело дошло, — тоже, я
думаю, лишнее.
Я
вам покажу сейчас, что не так дорожу собою,
как вы, вероятно,
думаете.
Я потому давеча и спрятался,
как школьник, что
думал, что
вы мне помешаете; но, кажется (он вынул часы), могу пробыть с
вами час; теперь половина пятого.
— Маменька, что бы ни случилось, что бы
вы обо мне ни услышали, что бы
вам обо мне ни сказали, будете ли
вы любить меня так,
как теперь? — спросил он вдруг от полноты сердца,
как бы не
думая о своих словах и не взвешивая их.
«Чем, чем, —
думал он, — моя мысль была глупее других мыслей и теорий, роящихся и сталкивающихся одна с другой на свете, с тех пор
как этот свет стоит? Стоит только посмотреть на дело совершенно независимым, широким и избавленным от обыденных влияний взглядом, и тогда, конечно, моя мысль окажется вовсе не так… странною. О отрицатели и мудрецы в пятачок серебра, зачем
вы останавливаетесь на полдороге!
Неточные совпадения
Городничий. Что, голубчики,
как поживаете?
как товар идет ваш? Что, самоварники, аршинники, жаловаться? Архиплуты, протобестии, надувалы мирские! жаловаться? Что, много взяли? Вот,
думают, так в тюрьму его и засадят!.. Знаете ли
вы, семь чертей и одна ведьма
вам в зубы, что…
Идем домой понурые… // Два старика кряжистые // Смеются… Ай, кряжи! // Бумажки сторублевые // Домой под подоплекою // Нетронуты несут! //
Как уперлись: мы нищие — // Так тем и отбоярились! //
Подумал я тогда: // «Ну, ладно ж! черти сивые, // Вперед не доведется
вам // Смеяться надо мной!» // И прочим стало совестно, // На церковь побожилися: // «Вперед не посрамимся мы, // Под розгами умрем!»
У
вас товар некупленный, // Из
вас на солнце топится // Смола,
как из сосны!» // Опять упали бедные // На дно бездонной пропасти, // Притихли, приубожились, // Легли на животы; // Лежали, думу
думали // И вдруг запели.
—
Как не
думала? Если б я была мужчина, я бы не могла любить никого, после того
как узнала
вас. Я только не понимаю,
как он мог в угоду матери забыть
вас и сделать
вас несчастною; у него не было сердца.
— Это было рано-рано утром.
Вы, верно, только проснулись. Maman ваша спала в своем уголке. Чудное утро было. Я иду и
думаю: кто это четверней в карете? Славная четверка с бубенчиками, и на мгновенье
вы мелькнули, и вижу я в окно —
вы сидите вот так и обеими руками держите завязки чепчика и о чем-то ужасно задумались, — говорил он улыбаясь. —
Как бы я желал знать, о чем
вы тогда
думали. О важном?