Неточные совпадения
Князь встал, поспешно снял
с себя плащ и остался в довольно приличном и ловко сшитом, хотя и поношенном уже пиджаке. По жилету шла стальная цепочка. На цепочке оказались женевские серебряные
часы.
Да тут именно чрез ум надо бы
с самого начала дойти; тут именно надо понять и… и поступить
с обеих сторон: честно и прямо, не то… предуведомить заранее, чтобы не компрометировать других, тем паче, что и времени к тому было довольно, и даже еще и теперь его остается довольно (генерал значительно поднял брови), несмотря на то, что остается всего только несколько
часов…
Однако уж половина первого, — заключил он, взглянув на
часы, — к делу, князь, потому мне надо поспешить, а сегодня, может, мы
с вами не встретимся!
Она садилась в стороне; там у одной, почти прямой, отвесной скалы был выступ; она садилась в самый угол, от всех закрытый, на камень и сидела почти без движения весь день,
с самого утра до того
часа, когда стадо уходило.
Оказалось, что особенные сведения о Рогожине мог сообщить Птицын, который бился
с ним по его делам чуть не до девяти
часов вечера.
— «Ну,
с богом!» — И так я, знаете, рад за него; возвращаюсь к Ордынцеву; наконец уж второй
час, а мне всё этак, знаете, мерещится.
Для этого одного он провел все время,
с пяти
часов пополудни вплоть до одиннадцати, в бесконечной тоске и тревоге, возясь
с Киндерами и Бискупами, которые тоже чуть
с ума не сошли, мечась как угорелые по его надобности.
В этой гостиной, обитой темно-голубого цвета бумагой и убранной чистенько и
с некоторыми претензиями, то есть
с круглым столом и диваном,
с бронзовыми
часами под колпаком,
с узеньким в простенке зеркалом и
с стариннейшею небольшою люстрой со стеклышками, спускавшеюся на бронзовой цепочке
с потолка, посреди комнаты стоял сам господин Лебедев, спиной к входившему князю, в жилете, но без верхнего платья, по-летнему, и, бия себя в грудь, горько ораторствовал на какую-то тему.
Утром ехал по одной новой железной дороге и
часа четыре
с одним
С—м в вагоне проговорил, тут же и познакомился.
Но ему до того понравились эти
часы и до того соблазнили его, что он наконец не выдержал: взял нож и, когда приятель отвернулся, подошел к нему осторожно сзади, наметился, возвел глаза к небу, перекрестился и, проговорив про себя
с горькою молитвой: «Господи, прости ради Христа!» — зарезал приятеля
с одного раза, как барана, и вынул у него
часы.
Чрез
час, возвращаясь в гостиницу, наткнулся на бабу
с грудным ребенком.
В «Весах» сказали ему, что Николай Ардалионович «вышли еще поутру-с, но, уходя, предуведомили, что если на случай придут кто их спрашивать, то чтоб известить, что они-с к трем
часам, может быть, и придут-с.
— Друзья… сколько угодно, но, однако же, позвольте, — перебил вдруг весьма наставительным тоном, хотя всё еще не возвышая очень голоса, племянник Лебедева, — позвольте же и нам заявить, что вы могли бы
с нами поступить поучтивее, а не заставлять нас два
часа прождать в вашей лакейской…
— И даже, князь, вы изволили позабыть, — проскользнул вдруг между стульями неутерпевший Лебедев, чуть не в лихорадке, — изволили позабыть-с, что одна только добрая воля ваша и беспримерная доброта вашего сердца была их принять и прослушать и что никакого они права не имеют так требовать, тем более что вы дело это уже поручили Гавриле Ардалионовичу, да и то тоже по чрезмерной доброте вашей так поступили, а что теперь, сиятельнейший князь, оставаясь среди избранных друзей ваших, вы не можете жертвовать такою компанией для этих господ-с и могли бы всех этих господ, так сказать, сей же
час проводить
с крыльца-с, так что я, в качестве хозяина дома,
с чрезвычайным даже удовольствием-с…
Потому-то мы и вошли сюда, не боясь, что нас сбросят
с крыльца (как вы угрожали сейчас) за то только, что мы не просим, а требуем, и за неприличие визита в такой поздний
час (хотя мы пришли и не в поздний
час, а вы же нас в лакейской прождать заставили), потому-то, говорю, и пришли, ничего не боясь, что предположили в вас именно человека
с здравым смыслом, то есть
с честью и совестью.
— Да, Терентьев, благодарю вас, князь, давеча говорили, но у меня вылетело… я хотел вас спросить, господин Терентьев, правду ли я слышал, что вы того мнения, что стоит вам только четверть
часа в окошко
с народом поговорить, и он тотчас же
с вами во всем согласится и тотчас же за вами пойдет?
Видно было, что он оживлялся порывами, из настоящего почти бреда выходил вдруг, на несколько мгновений,
с полным сознанием вдруг припоминал и говорил, большею частью отрывками, давно уже, может быть, надуманными и заученными, в долгие, скучные
часы болезни, на кровати, в уединении, в бессонницу.
Я смотрел в окно на Мейерову стену и думал только четверть
часа говорить и всех, всех убедить, а раз-то в жизни сошелся…
с вами, если не
с людьми! и что же вот вышло?
— Сейчас двенадцать
часов, мы едем. Едет он
с нами или остается у вас? — раздражительно и сердито обратился Докторенко к князю.
Она
с негодованием стала оправлять свою мантилью, выжидая, когда «те» отправятся. К «тем» в эту минуту подкатили извозчичьи дрожки, за которыми еще четверть
часа назад Докторенко распорядился послать сына Лебедева, гимназиста. Генерал тотчас же вслед за супругой ввернул и свое словцо...
— Послушайте, князь, я остался здесь со вчерашнего вечера, во-первых, из особенного уважения к французскому архиепископу Бурдалу (у Лебедева до трех
часов откупоривали), а во-вторых, и главное (и вот всеми крестами крещусь, что говорю правду истинную!), потому остался, что хотел, так сказать, сообщив вам мою полную, сердечную исповедь, тем самым способствовать собственному развитию;
с этою мыслию и заснул в четвертом
часу, обливаясь слезами.
Поздно вечером,
часу уже в одиннадцатом, явился Коля
с целым коробом известий.
На другой день князь по одному неотлагаемому делу целое утро пробыл в Петербурге. Возвращаясь в Павловск уже в пятом
часу пополудни, он сошелся в воксале железной дороги
с Иваном Федоровичем. Тот быстро схватил его за руку, осмотрелся кругом, как бы в испуге, и потащил князя
с собой в вагон первого класса, чтоб ехать вместе. Он сгорал желанием переговорить о чем-то важном.
Если б он умел или мог быть внимательнее, то он еще четверть
часа назад мог бы заметить, что Аглая изредка и тоже как бы
с беспокойством мельком оглядывается, тоже точно ищет чего-то кругом себя.
Оказалось, что Ивану Федоровичу было
с ним по пути; Иван Федорович, несмотря на поздний
час, торопился
с кем-то о чем-то поговорить.
— Ни-ни, я имею свои причины, чтобы нас не заподозрили в экстренном разговоре
с целью; тут есть люди, которые очень интересуются нашими отношениями, — вы не знаете этого, князь? И гораздо лучше будет, если увидят, что и без того в самых дружелюбнейших, а не в экстренных только отношениях, — понимаете? Они
часа через два разойдутся; я у вас возьму минут двадцать, ну — полчаса…
— Эге! — вскрикнул Ипполит, быстро оборотясь к Евгению Павловичу и
с диким любопытством оглядывая его; но увидев, что он смеется, засмеялся и сам, толкнул рядом стоящего Колю и опять спросил его, который
час, даже сам притянул к себе серебряные
часы Коли и жадно посмотрел на стрелку.
— Что, они расходятся? Кончено? Всё кончено? Взошло солнце? — спрашивал он тревожно, хватая за руку князя. — Который
час? Ради бога:
час? Я проспал. Долго я спал? — прибавил он чуть не
с отчаянным видом, точно он проспал что-то такое, от чего по крайней мере зависела вся судьба его.
— Это были вы! — повторил он наконец чуть не шепотом, но
с чрезвычайным убеждением. — Вы приходили ко мне и сидели молча у меня на стуле, у окна, целый
час; больше; в первом и во втором
часу пополуночи; вы потом встали и ушли в третьем
часу… Это были вы, вы! Зачем вы пугали меня, зачем вы приходили мучить меня, — не понимаю, но это были вы!
Он вдруг заговорил
с жаром,
с дрожащими губами; он стал жаловаться, стал рассказывать и, признаюсь, увлек меня; я просидел у него почти
час.
Когда,
часу в девятом, я вошел к нему (при больших церемониях: обо мне докладывали), он встретил меня сначала
с удивлением, вовсе даже неприветливо, но тотчас повеселел и, глядя на меня, вдруг расхохотался.
Я думаю, что был уже
час первый в начале; я совершенно не спал и лежал
с открытыми глазами; вдруг дверь моей комнаты отворилась, и вошел Рогожин.
Сам по себе этот восемнадцатилетний, истощенный болезнью мальчик казался слаб, как сорванный
с дерева дрожащий листик; но только что он успел обвести взглядом своих слушателей, — в первый раз в продолжение всего последнего
часа, — то тотчас же самое высокомерное, самое презрительное и обидное отвращение выразилось в его взгляде и улыбке.
Если же не выдаст оружия, то я немедленно, сейчас же беру его за руки, я за одну, генерал за другую, и сей же
час пошлю известить полицию, и тогда уже дело перейдет на рассмотрение полиции-с.
Лизавета Прокофьевна, действительно не спавшая ночь от разных своих тревог, поднялась около восьми
часов, нарочно
с тем, чтобы встретить в саду Аглаю, предполагая, что та уже встала; но ни в саду, ни в спальне ее не нашла.
— Помилуйте, и без обиды натурально хочется узнать; вы мать. Мы сошлись сегодня
с Аглаей Ивановной у зеленой скамейки ровно в семь
часов утра, вследствие ее вчерашнего приглашения. Она дала мне знать вчера вечером запиской, что ей надо видеть меня и говорить со мной о важном деле. Мы свиделись и проговорили целый
час о делах, собственно одной Аглаи Ивановны касающихся; вот и всё.
— Вследствие вина-с. Я к вам, как к провидению, многоуважаемый князь. Сумму четырехсот рублей серебром получил я вчера в пять
часов пополудни от одного должника и
с поездом воротился сюда. Бумажник имел в кармане. Переменив вицмундир на сюртук, переложил деньги в сюртук, имея в виду держать при себе, рассчитывая вечером же выдать их по одной просьбе… ожидая поверенного.
— Улики есть-с. Во-первых, исчезновение в семь
часов или даже в седьмом
часу утра.
— Вторая улика-с: след оказывается ложный, а данный адрес неточный.
Час спустя, то есть в восемь
часов, я уже стучался к Вилкину; он тут в Пятой улице-с, и даже знаком-с. Никакого не оказалось Фердыщенка. Хоть и добился от служанки, совершенно глухой-с, что назад тому
час действительно кто-то стучался и даже довольно сильно, так что и колокольчик сорвал. Но служанка не отворила, не желая будить господина Вилкина, а может быть, и сама не желая подняться. Это бывает-с.
— Ну вот-с, это, что называется, след-с! — потирая руки, неслышно смеялся Лебедев, — так я и думал-с! Это значит, что его превосходительство нарочно прерывали свой сон невинности, в шестом
часу, чтоб идти разбудить любимого сына и сообщить о чрезвычайной опасности соседства
с господином Фердыщенком! Каков же после того опасный человек господин Фердыщенко, и каково родительское беспокойство его превосходительства, хе-хе-хе!..
— В экипаж посадил, — сказал он, — там на углу
с десяти
часов коляска ждала. Она так и знала, что ты у той весь вечер пробудешь. Давешнее, что ты мне написал, в точности передал. Писать она к той больше не станет; обещалась; и отсюда, по желанию твоему, завтра уедет. Захотела тебя видеть напоследях, хоть ты и отказался; тут на этом месте тебя и поджидали, как обратно пойдешь, вот там, на той скамье.
— Милостивый государь! — закричал он громовым голосом Птицыну, — если вы действительно решились пожертвовать молокососу и атеисту почтенным стариком, отцом вашим, то есть по крайней мере отцом жены вашей, заслуженным у государя своего, то нога моя,
с сего же
часу, перестанет быть в доме вашем. Избирайте, сударь, избирайте немедленно: или я, или этот… винт! Да, винт! Я сказал нечаянно, но это — винт! Потому что он винтом сверлит мою душу, и безо всякого уважения… винтом!
Последнюю ночь он провел охая и стоная и измучил Нину Александровну, которая всю ночь грела ему для чего-то припарки; под утро вдруг заснул, проспал четыре
часа и проснулся в сильнейшем и беспорядочном припадке ипохондрии, который и кончился ссорой
с Ипполитом и «проклятием дому сему».
— Довольно! Вы меня поняли, и я спокоен, — заключил он вдруг вставая, — сердце, как ваше, не может не понять страждущего. Князь, вы благородны, как идеал! Что пред вами другие? Но вы молоды, и я благословляю вас. В конце концов я пришел вас просить назначить мне
час для важного разговора, и вот в чем главнейшая надежда моя. Я ищу одной дружбы и сердца, князь; я никогда не мог сладить
с требованиями моего сердца.
Это будет
час мой, и я бы не желал, чтобы нас мог прервать в такую святую минуту первый вошедший, первый наглец, и нередко такой наглец, — нагнулся он вдруг к князю со странным, таинственным и почти испуганным шепотом, — такой наглец, который не стоит каблука…
с ноги вашей, возлюбленный князь!
Под конец князь почти испугался и назначил генералу свидание на завтра в этот же
час. Тот вышел
с бодростью, чрезвычайно утешенный и почти успокоенный. Вечером, в седьмом
часу, князь послал попросить к себе на минутку Лебедева.
— О, это так! — вскричал князь. — Эта мысль и меня поражала, и даже недавно. Я знаю одно истинное убийство за
часы, оно уже теперь в газетах. Пусть бы выдумал это сочинитель, — знатоки народной жизни и критики тотчас же крикнули бы, что это невероятно; а прочтя в газетах как факт, вы чувствуете, что из таких-то именно фактов поучаетесь русской действительности. Вы это прекрасно заметили, генерал! —
с жаром закончил князь, ужасно обрадовавшись, что мог ускользнуть от явной краски в лице.
— Собственно, нам неизвестно,
с какими именно предложениями он писал, но писал каждый день, каждый
час, и письмо за письмом!
Аглая взбесилась ужасно, даже совсем забылась; наговорила князю таких колкостей и дерзостей, что он уже перестал и смеяться, и совсем побледнел, когда она сказала ему наконец, что «нога ее не будет в этой комнате, пока он тут будет сидеть, и что даже бессовестно
с его стороны к ним ходить, да еще по ночам, в первом
часу, после всего, что случилось.
Вдруг, четверть
часа спустя как ушел князь, Аглая сбежала сверху на террасу и
с такою поспешностью, что даже глаз не вытерла, а глаза у ней были заплаканы; сбежала же потому, что пришел Коля и принес ежа.