Неточные совпадения
— Даром деньги на франкировку письма истратили. Гм… по крайней мере простодушны и искренны, а сие похвально! Гм… генерала же Епанчина знаем-с, собственно потому, что человек общеизвестный; да и покойного господина Павлищева, который вас в Швейцарии содержал, тоже знавали-с, если только это был Николай Андреевич Павлищев, потому что их два двоюродные брата. Другой доселе в Крыму, а Николай Андреевич, покойник, был человек почтенный и при связях, и четыре тысячи
душ в свое время имели-с…
Женился генерал еще очень давно, еще будучи в чине поручика, на девице почти одного
с ним возраста, не обладавшей ни красотой, ни образованием, за которою он взял всего только пятьдесят
душ, — правда, и послуживших к основанию его дальнейшей фортуны.
Тоцкий, который, как все погулявшие на своем веку джентльмены,
с презрением смотрел вначале, как дешево досталась ему эта нежившая
душа, в последнее время несколько усомнился в своем взгляде.
Зато другому слуху он невольно верил и боялся его до кошмара: он слышал за верное, что Настасья Филипповна будто бы в высшей степени знает, что Ганя женится только на деньгах, что у Гани
душа черная, алчная, нетерпеливая, завистливая и необъятно, непропорционально ни
с чем самолюбивая; что Ганя хотя и действительно страстно добивался победы над Настасьей Филипповной прежде, но когда оба друга решились эксплуатировать эту страсть, начинавшуюся
с обеих сторон, в свою пользу, и купить Ганю продажей ему Настасьи Филипповны в законные жены, то он возненавидел ее как свой кошмар.
Когда я, еще в начале моего житья в деревне, — вот когда я уходил тосковать один в горы, — когда я, бродя один, стал встречать иногда, особенно в полдень, когда выпускали из школы, всю эту ватагу, шумную, бегущую
с их мешочками и грифельными досками,
с криком, со смехом,
с играми, то вся
душа моя начинала вдруг стремиться к ним.
Послушайте, когда я давеча вошел сюда и посмотрел на ваши милые лица, — я теперь очень всматриваюсь в лица, — и услышал ваши первые слова, то у меня, в первый раз
с того времени, стало на
душе легко.
Он воротился смущенный, задумчивый; тяжелая загадка ложилась ему на
душу, еще тяжелее, чем прежде. Мерещился и князь… Он до того забылся, что едва разглядел, как целая рогожинская толпа валила мимо его и даже затолкала его в дверях, наскоро выбираясь из квартиры вслед за Рогожиным. Все громко, в голос, толковали о чем-то. Сам Рогожин шел
с Птицыным и настойчиво твердил о чем-то важном и, по-видимому, неотлагательном.
В сущности, он и не доверялся никогда; он рассчитывал на генерала, чтобы только как-нибудь войти к Настасье Филипповне, хотя бы даже
с некоторым скандалом, но не рассчитывал же на чрезвычайный скандал: генерал оказался решительно пьян, в сильнейшем красноречии, и говорил без умолку,
с чувством, со слезой в
душе.
— Перестать? Рассчитывать? Одному? Но
с какой же стати, когда для меня это составляет капитальнейшее предприятие, от которого так много зависит в судьбе всего моего семейства? Но, молодой друг мой, вы плохо знаете Иволгина. Кто говорит «Иволгин», тот говорит «стена»: надейся на Иволгина как на стену, вот как говорили еще в эскадроне,
с которого начал я службу. Мне вот только по дороге на минутку зайти в один дом, где отдыхает
душа моя, вот уже несколько лет, после тревог и испытаний…
Правда, он не мог отвести глаз от огня, от затлевшейся пачки; но, казалось, что-то новое взошло ему в
душу; как будто он поклялся выдержать пытку; он не двигался
с места; через несколько мгновений всем стало ясно, что он не пойдет за пачкой, не хочет идти.
Видит, что он ее за шею под нож нагибает и пинками подталкивает, — те-то смеются, — и стала кричать: «Encore un moment, monsieur le bourreau, encore un moment!» Что и означает: «Минуточку одну еще повремените, господин буро, всего одну!» И вот за эту-то минуточку ей, может, господь и простит, ибо дальше этакого мизера
с человеческою
душой вообразить невозможно.
Он
с отвращением не хотел разрешать нахлынувших в его
душу и сердце вопросов.
Лизавета Прокофьевна вспыхнула. Что-то давно накопившееся в ее
душе вдруг потребовало исхода. Она терпеть не могла генерала Иволгина,
с которым когда-то была знакома, только очень давно.
С той поры, сгорев
душою,
Он на женщин не смотрел,
Он до гроба ни
с одною
Молвить слова не хотел.
Рогожин, видимо, понимал впечатление, которое производил; но хоть он и сбивался вначале, говорил как бы
с видом какой-то заученной развязности, но князю скоро показалось, что в нем не было ничего заученного и даже никакого особенного смущения: если была какая неловкость в его жестах и разговоре, то разве только снаружи; в
душе этот человек не мог измениться.
До сих пор он в молчании слушал споривших и не ввязывался в разговор; часто от
души смеялся вслед за всеобщими взрывами смеха. Видно было, что он ужасно рад тому, что так весело, так шумно; даже тому, что они так много пьют. Может быть, он и ни слова бы не сказал в целый вечер, но вдруг как-то вздумал заговорить. Заговорил же
с чрезвычайною серьезностию, так что все вдруг обратились к нему
с любопытством.
Какой-нибудь из «несчастных», убивший каких-нибудь двенадцать
душ, заколовший шесть штук детей, единственно для своего удовольствия (такие, говорят, бывали), вдруг ни
с того, ни
с сего, когда-нибудь, и всего-то, может быть, один раз во все двадцать лет, вдруг вздохнет и скажет: «А что-то теперь старичок генерал, жив ли еще?» При этом, может быть, даже и усмехнется, — и вот и только всего-то.
— Я вовсе не желаю
с вами шутить, Лев Николаич.
С Ипполитом я увижусь сама; прошу вас предупредить его. А
с вашей стороны я нахожу, что всё это очень дурно, потому что очень грубо так смотреть и судить
душу человека, как вы судите Ипполита. У вас нежности нет: одна правда, стало быть, — несправедливо.
— Почти что нет-с, но всею
душой желал бы, хотя бы только для того, чтобы пред нею оправдаться.
— Единственно в сей уверенности я к вам и явился! Чрез Нину Александровну можно бы подействовать; наблюдая и, так сказать, следя за его превосходительством постоянно, в недрах собственного его семейства. Я, к несчастию, не знаком-с… к тому же тут и Николай Ардалионович, обожающий вас, так сказать, всеми недрами своей юной
души, пожалуй, мог бы помочь…
Сиятельнейший князь, я низок и
душой и духом, но спросите всякого даже подлеца, не только низкого человека:
с кем ему лучше дело иметь,
с таким ли, как он, подлецом, или
с наиблагороднейшим человеком, как вы, искреннейший князь?
— Милостивый государь! — закричал он громовым голосом Птицыну, — если вы действительно решились пожертвовать молокососу и атеисту почтенным стариком, отцом вашим, то есть по крайней мере отцом жены вашей, заслуженным у государя своего, то нога моя,
с сего же часу, перестанет быть в доме вашем. Избирайте, сударь, избирайте немедленно: или я, или этот… винт! Да, винт! Я сказал нечаянно, но это — винт! Потому что он винтом сверлит мою
душу, и безо всякого уважения… винтом!
— Это винт! — кричал генерал. — Он сверлит мою
душу и сердце! Он хочет, чтоб я атеизму поверил! Знай, молокосос, что еще ты не родился, а я уже был осыпан почестями; а ты только завистливый червь, перерванный надвое,
с кашлем… и умирающий от злобы и от неверия… И зачем тебя Гаврила перевел сюда? Все на меня, от чужих до родного сына!
Князь высказал свою фразу из прописей в твердой уверенности, что она произведет прекрасное действие. Он как-то инстинктивно догадался, что какою-нибудь подобною, пустозвонною, но приятною, фразой, сказанною кстати, можно вдруг покорить и умирить
душу такого человека и особенно в таком положении, как генерал. Во всяком случае, надо было отпустить такого гостя
с облегченным сердцем, и в том была задача.
— Единственно из приятного любопытства и… из услужливости благородной
души, да-с! — бормотал Лебедев, — теперь же весь ваш, весь опять! Хоть повесьте!
Одна из этих женщин до того уже презирала в это мгновение другую и до того желала ей это высказать (может быть, и приходила-то только для этого, как выразился на другой день Рогожин), что как ни фантастична была эта другая,
с своим расстроенным умом и больною
душой, никакая заранее предвзятая идея не устояла бы, казалось, против ядовитого, чистого женского презрения ее соперницы.
Одним словом, тут могли иметь участие и все эти причины вместе
с прочим; но для него было всего яснее, что тут именно то, что он подозревает уже давно, и что бедная, больная
душа не вынесла.