Неточные совпадения
— Помню, помню, конечно, и буду. Еще бы, день рождения, двадцать пять лет! Гм… А знаешь, Ганя, я уж, так и быть, тебе открою, приготовься. Афанасию Ивановичу и мне она обещала, что сегодня у себя вечером
скажет последнее
слово: быть или не быть! Так смотри же, знай.
— Вспомните, Иван Федорович, —
сказал тревожливо и колеблясь Ганя, — что ведь она дала мне полную свободу решенья до тех самых пор, пока не решит сама дела, да и тогда все еще мое
слово за мной…
Однажды случилось, что как-то в начале зимы, месяца четыре спустя после одного из летних приездов Афанасия Ивановича в Отрадное, заезжавшего на этот раз всего только на две недели, пронесся слух, или, лучше
сказать, дошел как-то слух до Настасьи Филипповны, что Афанасий Иванович в Петербурге женится на красавице, на богатой, на знатной, — одним
словом, делает солидную и блестящую партию.
Оба приехали к Настасье Филипповне, и Тоцкий прямехонько начал с того, что объявил ей о невыносимом ужасе своего положения; обвинил он себя во всем; откровенно
сказал, что не может раскаяться в первоначальном поступке с нею, потому что он сластолюбец закоренелый и в себе не властен, но что теперь он хочет жениться, и что вся судьба этого в высшей степени приличного и светского брака в ее руках; одним
словом, что он ждет всего от ее благородного сердца.
Афанасий Иванович говорил долго и красноречиво, присовокупив, так
сказать мимоходом, очень любопытное сведение, что об этих семидесяти пяти тысячах он заикнулся теперь в первый раз и что о них не знал даже и сам Иван Федорович, который вот тут сидит; одним
словом, не знает никто.
Тоцкий до того было уже струсил, что даже и Епанчину перестал сообщать о своих беспокойствах; но бывали мгновения, что он, как слабый человек, решительно вновь ободрялся и быстро воскресал духом: он ободрился, например, чрезвычайно, когда Настасья Филипповна дала, наконец,
слово обоим друзьям, что вечером, в день своего рождения,
скажет последнее
слово.
— И я их лица знаю, —
сказал князь, особенно ударяя на свои
слова.
Мари каждый день обмывала ей ноги и ходила за ней; она принимала все ее услуги молча и ни одного
слова не
сказала ей ласково.
— Виноват, я совершенно не думавши; к
слову пришлось. Я
сказал, что Аглая почти так же хороша, как Настасья Филипповна.
Скажите теперь еще одно такое же
слово — и спасете меня от погибели!
— Этот человек уверяет, — резко
сказала Аглая, когда князь кончил читать, — что
слово «разорвите всё» меня не скомпрометирует и не обяжет ничем, и сам дает мне в этом, как видите, письменную гарантию, этою самою запиской.
На обстоятельную, но отрывистую рекомендацию Гани (который весьма сухо поздоровался с матерью, совсем не поздоровался с сестрой и тотчас же куда-то увел из комнаты Птицына) Нина Александровна
сказала князю несколько ласковых
слов и велела выглянувшему в дверь Коле свести его в среднюю комнату. Коля был мальчик с веселым и довольно милым лицом, с доверчивою и простодушною манерой.
— Два
слова, князь, я и забыл вам
сказать за этими… делами. Некоторая просьба: сделайте одолжение, — если только вам это не в большую натугу будет, — не болтайте ни здесь, о том, что у меня с Аглаей сейчас было, ни там, о том, что вы здесь найдете; потому что и здесь тоже безобразия довольно. К черту, впрочем… Хоть сегодня-то по крайней мере удержитесь.
Нина Александровна укорительно глянула на генерала и пытливо на князя, но не
сказала ни
слова. Князь отправился за нею; но только что они пришли в гостиную и сели, а Нина Александровна только что начала очень торопливо и вполголоса что-то сообщать князю, как генерал вдруг пожаловал сам в гостиную. Нина Александровна тотчас замолчала и с видимою досадой нагнулась к своему вязанью. Генерал, может быть, и заметил эту досаду, но продолжал быть в превосходнейшем настроении духа.
— Вы знаете, что мы уж целый месяц почти ни
слова не говорим. Птицын мне про все
сказал, а портрет там у стола на полу уж валялся; я подняла.
— Я
сказала, что если она сюда войдет, то я отсюда выйду и тоже
слово сдержу, —
сказала Варя.
Не говоря ни
слова, я с необыкновенною вежливостью, с совершеннейшею вежливостью, с утонченнейшею, так
сказать, вежливостью, двумя пальцами приближаюсь к болонке, беру деликатно за шиворот, и шварк ее за окошко, вслед за сигаркой!
Кулачный господин при
слове «бокс» только презрительно и обидчиво улыбался и, с своей стороны, не удостоивая соперника явного прения, показывал иногда, молча, как бы невзначай, или, лучше
сказать, выдвигал иногда на вид одну совершенно национальную вещь — огромный кулак, жилистый, узловатый, обросший каким-то рыжим пухом, и всем становилось ясно, что если эта глубоко национальная вещь опустится без промаху на предмет, то действительно только мокренько станет.
— А сдержал-таки
слово, каков! Садитесь, пожалуйста, вот тут, вот на этот стул; я вам потом
скажу что-нибудь. Кто с вами? Вся давешняя компания? Ну, пусть войдут и сядут; вон там на диване можно, вот еще диван. Вот там два кресла… что же они, не хотят, что ли?
Князь поглядел на него, но, не
сказав ни
слова, вырвался и побежал вниз.
Это мне баба
сказала, почти этими же
словами, и такую глубокую, такую тонкую и истинно религиозную мысль, такую мысль, в которой вся сущность христианства разом выразилась, то есть всё понятие о боге как о нашем родном отце и о радости бога на человека, как отца на свое родное дитя, — главнейшая мысль Христова!
— По моему мнению, — начал князь довольно тихо, — по моему мнению, вы, господин Докторенко, во всем том, что
сказали сейчас, наполовину совершенно правы, даже я согласен, что на гораздо большую половину, и я бы совершенно был с вами согласен, если бы вы не пропустили чего-то в ваших
словах.
И что это в самом деле, господа: ни одного-то
слова нельзя
сказать искренно, тотчас же вы обижаетесь!
Он говорил одно, но так, как будто бы этими самыми
словами хотел
сказать совсем другое. Говорил с оттенком насмешки и в то же время волновался несоразмерно, мнительно оглядывался, видимо путался и терялся на каждом
слове, так что всё это, вместе с его чахоточным видом и с странным, сверкающим и как будто исступленным взглядом, невольно продолжало привлекать к нему внимание.
Но во всяком случае мне всего удивительнее и даже огорчительнее, если только можно так выразиться грамматически, что вы, молодой человек, и того даже не умели понять, что Лизавета Прокофьевна теперь осталась с вами, потому что вы больны, — если вы только в самом деле умираете, — так
сказать, из сострадания, из-за ваших жалких
слов, сударь, и что никакая грязь ни в каком случае не может пристать к ее имени, качествам и значению…
Насчет вчерашней выходки Настасьи Филипповны он не
сказал ни единого
слова, кроме сказанного вскользь выше.
— Ну, вот вам, одному только вам, объявлю истину, потому что вы проницаете человека: и
слова, и дело, и ложь, и правда — всё у меня вместе и совершенно искренно. Правда и дело состоят у меня в истинном раскаянии, верьте, не верьте, вот поклянусь, а
слова и ложь состоят в адской (и всегда присущей) мысли, как бы и тут уловить человека, как бы и чрез слезы раскаяния выиграть! Ей-богу, так! Другому не
сказал бы, — засмеется или плюнет; но вы, князь, вы рассудите по-человечески.
Сказав это, князь прочел это письмо почти
слово в
слово, как оно было.
Тем не менее мы все-таки наговорили много лишнего; хотели же, собственно,
сказать несколько пояснительных
слов о знакомом нам семействе Епанчиных.
«Господи, что-то она
скажет теперь!» Сам он не выговорил еще ни одного
слова и с напряжением слушал «разливавшегося» Евгения Павловича, который редко бывал в таком довольном и возбужденном состоянии духа, как теперь, в этот вечер.
— Я вам, господа,
скажу факт, — продолжал он прежним тоном, то есть как будто с необыкновенным увлечением и жаром и в то же время чуть не смеясь, может быть, над своими же собственными
словами, — факт, наблюдение и даже открытие которого я имею честь приписывать себе, и даже одному себе; по крайней мере об этом не было еще нигде сказано или написано.
Лизавета Прокофьевна не
сказала с ним во всю дорогу ни
слова, а он, кажется, и не заметил того.
Но согласись, милый друг, согласись сам, какова вдруг загадка и какова досада слышать, когда вдруг этот хладнокровный бесенок (потому что она стояла пред матерью с видом глубочайшего презрения ко всем нашим вопросам, а к моим преимущественно, потому что я, черт возьми, сглупил, вздумал было строгость показать, так как я глава семейства, — ну, и сглупил), этот хладнокровный бесенок так вдруг и объявляет с усмешкой, что эта «помешанная» (так она выразилась, и мне странно, что она в одно
слово с тобой: «Разве вы не могли, говорит, до сих пор догадаться»), что эта помешанная «забрала себе в голову во что бы то ни стало меня замуж за князя Льва Николаича выдать, а для того Евгения Павлыча из дому от нас выживает…»; только и
сказала; никакого больше объяснения не дала, хохочет себе, а мы рот разинули, хлопнула дверью и вышла.
До сих пор он в молчании слушал споривших и не ввязывался в разговор; часто от души смеялся вслед за всеобщими взрывами смеха. Видно было, что он ужасно рад тому, что так весело, так шумно; даже тому, что они так много пьют. Может быть, он и ни
слова бы не
сказал в целый вечер, но вдруг как-то вздумал заговорить. Заговорил же с чрезвычайною серьезностию, так что все вдруг обратились к нему с любопытством.
— С первым краешком солнца я улягусь, князь, я
сказал; честное
слово: увидите! — вскричал Ипполит. — Но… но… неужели вы думаете, что я не в состоянии распечатать этот пакет? — прибавил он, с каким-то вызовом обводя всех кругом глазами и как будто обращаясь ко всем безразлично. Князь заметил, что он весь дрожал.
Что хотел
сказать Рогожин, конечно, никто не понял, но
слова его произвели довольно странное впечатление на всех: всякого тронула краешком какая-то одна, общая мысль. На Ипполита же
слова эти произвели впечатление ужасное: он так задрожал, что князь протянул было руку, чтобы поддержать его, и он наверно бы вскрикнул, если бы видимо не оборвался вдруг его голос. Целую минуту он не мог выговорить
слова и, тяжело дыша, все смотрел на Рогожина. Наконец, задыхаясь и с чрезвычайным усилием, выговорил...
— По-моему, вы даже, может быть, и очень умны иногда, — продолжал князь, — вы давеча вдруг
сказали одно
слово очень умное. Вы
сказали про мое сомнение об Ипполите: «Тут одна только правда, а стало быть, и несправедливо». Это я запомню и обдумаю.
— Дома, все, мать, сестры, отец, князь Щ., даже мерзкий ваш Коля! Если прямо не говорят, то так думают. Я им всем в глаза это высказала, и матери, и отцу. Maman была больна целый день; а на другой день Александра и папаша
сказали мне, что я сама не понимаю, что вру и какие
слова говорю. А я им тут прямо отрезала, что я уже всё понимаю, все
слова, что я уже не маленькая, что я еще два года назад нарочно два романа Поль де Кока прочла, чтобы про всё узнать. Maman, как услышала, чуть в обморок не упала.
— Я
сказал: контрекарировать;
слово французское, как и множество других
слов, вошедших в состав русского языка; но особенно не стою за него.
— Такой цели я, конечно, всегда готов способствовать, —
сказал князь, вставая, — только, признаюсь вам, Лебедев, я в беспокойстве ужасном;
скажите, ведь вы всё еще… одним
словом, сами же вы говорите, что подозреваете господина Фердыщенка.
И представь: ни
слова мне не
сказала сегодня, виду не подала.
Князь вспыхнул, но на этот раз не
сказал ни
слова, а Коля только хохотал и хлопал в ладоши; минуту спустя рассмеялся и князь, а потом до самого вечера каждые пять минут смотрел на часы, много ли прошло и много ли до вечера остается.
— То есть… я думаю, Аглая Ивановна, что вы хотите узнать, как я принял… ежа… или, лучше
сказать, как я взглянул… на эту присылку… ежа, то есть… в таком случае, я полагаю, что… одним
словом…
Почему-то эти
слова никому не понравились; Аглая вышла в досаде из комнаты и только поздно вечером, часу в двенадцатом, когда князь уже уходил, она улучила случай
сказать ему несколько
слов наедине, провожая его.
— Прекрасно сделаете. Вы сейчас
сказали «отрапортуюсь больным»; откуда вы берете в самом деле этакие выражения? Что у вас за охота говорить со мной такими
словами? Дразните вы меня, что ли?
Всё в нем было порывисто, смутно и лихорадочно; очень может быть, что
слова, которые он выговаривал, были часто не те, которые он хотел
сказать. Взглядом он как бы спрашивал: можно ли ему говорить? Взгляд его упал на Белоконскую.
Князь стал припоминать Аглаю; правда, она ему удивительно улыбнулась, при входе и при прощанье, но не
сказала ни
слова, даже и тогда, когда все заявляли свои уверения в дружбе, хотя раза два пристально на него посмотрела.
Они шли молчаливо, всю дорогу почти не
сказали ни
слова.
Рогожин пристально посмотрел на них, не
сказал ни
слова, взял свою шляпу и вышел.
Я решил, что фундамент всего происшедшего составился, во-первых, из вашей, так
сказать, врожденной неопытности (заметьте, князь, это
слово: „врожденной“), потом из необычайного вашего простодушия; далее, из феноменального отсутствия чувства меры (в чем вы несколько раз уже сознавались сами) — и, наконец, из огромной, наплывной массы головных убеждений, которые вы, со всею необычайною честностью вашею, принимаете до сих пор за убеждения истинные, природные и непосредственные!