Неточные совпадения
— И
не давай! Так мне и
надо;
не давай! А я буду плясать. Жену, детей малых брошу, а пред тобой буду плясать. Польсти, польсти!
Он, например, имел систему
не выставляться, где
надо стушевываться, и его многие ценили именно за его простоту, именно за то, что он знал всегда свое место.
Он отворил калитку молодому офицеру и толкнул его в ход, а тому даже и
не толчка, а только разве одного взгляда
надо было, —
не пропал бы даром!
— То, стало быть, вставать и уходить? — приподнялся князь, как-то даже весело рассмеявшись, несмотря на всю видимую затруднительность своих обстоятельств. — И вот, ей-богу же, генерал, хоть я ровно ничего
не знаю практически ни в здешних обычаях, ни вообще как здесь люди живут, но так я и думал, что у нас непременно именно это и выйдет, как теперь вышло. Что ж, может быть, оно так и
надо… Да и тогда мне тоже на письмо
не ответили… Ну, прощайте и извините, что обеспокоил.
— Помилуйте, я ваш вопрос очень ценю и понимаю. Никакого состояния покамест я
не имею и никаких занятий, тоже покамест, а
надо бы-с. А деньги теперь у меня были чужие, мне дал Шнейдер, мой профессор, у которого я лечился и учился в Швейцарии, на дорогу, и дал ровно вплоть, так что теперь, например, у меня всего денег несколько копеек осталось. Дело у меня, правда, есть одно, и я нуждаюсь в совете, но…
— Ну нет, — с убеждением перебил генерал, — и какой, право, у тебя склад мыслей! Станет она намекать… да и
не интересанка совсем. И притом, чем ты станешь дарить: ведь тут
надо тысячи! Разве портретом? А что, кстати,
не просила еще она у тебя портрета?
Да тут именно чрез ум
надо бы с самого начала дойти; тут именно
надо понять и… и поступить с обеих сторон: честно и прямо,
не то… предуведомить заранее, чтобы
не компрометировать других, тем паче, что и времени к тому было довольно, и даже еще и теперь его остается довольно (генерал значительно поднял брови), несмотря на то, что остается всего только несколько часов…
Однако уж половина первого, — заключил он, взглянув на часы, — к делу, князь, потому мне
надо поспешить, а сегодня, может, мы с вами
не встретимся!
— Ну, извините, — перебил генерал, — теперь ни минуты более
не имею. Сейчас я скажу о вас Лизавете Прокофьевне: если она пожелает принять вас теперь же (я уж в таком виде постараюсь вас отрекомендовать), то советую воспользоваться случаем и понравиться, потому Лизавета Прокофьевна очень может вам пригодиться; вы же однофамилец. Если
не пожелает, то
не взыщите, когда-нибудь в другое время. А ты, Ганя, взгляни-ка покамест на эти счеты, мы давеча с Федосеевым бились. Их
надо бы
не забыть включить…
Но даже сам Тоцкий, человек чрезвычайного эгоизма, понял, что
не тут ему
надо искать, и что Аглая
не ему предназначена.
Вообще она ничего
не говорит против возможности этого брака, но об этом еще слишком
надо подумать; она желала бы, чтоб ее
не торопили.
Мне кажется, он, наверно, думал дорогой: «Еще долго, еще жить три улицы остается; вот эту проеду, потом еще та останется, потом еще та, где булочник направо… еще когда-то доедем до булочника!» Кругом народ, крик, шум, десять тысяч лиц, десять тысяч глаз, — все это
надо перенести, а главное, мысль: «Вот их десять тысяч, а их никого
не казнят, а меня-то казнят!» Ну, вот это все предварительно.
Впрочем, на меня все в деревне рассердились больше по одному случаю… а Тибо просто мне завидовал; он сначала все качал головой и дивился, как это дети у меня все понимают, а у него почти ничего, а потом стал
надо мной смеяться, когда я ему сказал, что мы оба их ничему
не научим, а они еще нас научат.
Мне захотелось что-нибудь сделать Мари; ей очень
надо было денег дать, но денег там у меня никогда
не было ни копейки.
Пастор в церкви уже
не срамил мертвую, да и на похоронах очень мало было, так, только из любопытства, зашли некоторые; но когда
надо было нести гроб, то дети бросились все разом, чтобы самим нести.
Я
не нравлюсь тут, потому что вилять
не хочу; а
надо бы.
— А я вас именно хотел попросить,
не можете ли вы, как знакомый, ввести меня сегодня вечером к Настасье Филипповне? Мне это
надо непременно сегодня же; у меня дело; но я совсем
не знаю, как войти. Я был давеча представлен, но все-таки
не приглашен: сегодня там званый вечер. Я, впрочем, готов перескочить через некоторые приличия, и пусть даже смеются
надо мной, только бы войти как-нибудь.
Надо полагать, что генерал успел рассказать при этом чуть
не всю свою историю.
Князь и Коля тотчас же вышли. Увы! Князю
не на что было взять и извозчика,
надо было идти пешком.
— Гениальная мысль! — подхватил Фердыщенко. — Барыни, впрочем, исключаются, начинают мужчины; дело устраивается по жребию, как и тогда! Непременно, непременно! Кто очень
не хочет, тот, разумеется,
не рассказывает, но ведь
надо же быть особенно нелюбезным! Давайте ваши жеребьи, господа, сюда, ко мне, в шляпу, князь будет вынимать. Задача самая простая, самый дурной поступок из всей своей жизни рассказать, — это ужасно легко, господа! Вот вы увидите! Если же кто позабудет, то я тотчас берусь напомнить!
В таком случае, разумеется,
не может быть колебаний: совесть и память сердца тотчас же подскажут, что именно
надо рассказывать.
— Всех, всех впусти, Катя,
не бойся, всех до одного, а то и без тебя войдут. Вон уж как шумят, точно давеча. Господа, вы, может быть, обижаетесь, — обратилась она к гостям, — что я такую компанию при вас принимаю? Я очень сожалею и прощения прошу, но так
надо, а мне очень, очень бы желалось, чтобы вы все согласились быть при этой развязке моими свидетелями, хотя, впрочем, как вам угодно…
Надо, впрочем, заметить, что все они,
не исключая даже знатока Лебедева, несколько сбивались в познании границ и пределов своего могущества, и в самом ли деле им теперь всё дозволено или нет?
— Настасья Филипповна, полно, матушка, полно, голубушка, —
не стерпела вдруг Дарья Алексеевна, — уж коли тебе так тяжело от них стало, так что смотреть-то на них! И неужели ты с этаким отправиться хочешь, хоть и за сто бы тысяч! Правда, сто тысяч, ишь ведь! А ты сто тысяч-то возьми, а его прогони, вот как с ними
надо делать; эх, я бы на твоем месте их всех… что в самом-то деле!
Князь! тебе теперь
надо Аглаю Епанчину, а
не Настасью Филипповну, а то что — Фердыщенко-то пальцами будет указывать!
— Жаль! Искренно жаль! Погибшая женщина! Женщина сумасшедшая!.. Ну-с, а князю теперь
не Настасью Филипповну
надо…
— А того
не знает, что, может быть, я, пьяница и потаскун, грабитель и лиходей, за одно только и стою, что вот этого зубоскала, еще младенца, в свивальники обертывал, да в корыте мыл, да у нищей, овдовевшей сестры Анисьи, я, такой же нищий, по ночам просиживал, напролет
не спал, за обоими ими больными ходил, у дворника внизу дрова воровал, ему песни пел, в пальцы прищелкивал, с голодным-то брюхом, вот и вынянчил, вон он смеется теперь
надо мной!
— Верно знаю, — с убеждением подтвердил Рогожин. — Что,
не такая, что ли? Это, брат, нечего и говорить, что
не такая. Один это только вздор. С тобой она будет
не такая, и сама, пожалуй, этакому делу ужаснется, а со мной вот именно такая. Ведь уж так. Как на последнюю самую шваль на меня смотрит. С Келлером, вот с этим офицером, что боксом дрался, так наверно знаю — для одного смеху
надо мной сочинила… Да ты
не знаешь еще, что она
надо мной в Москве выделывала! А денег-то, денег сколько я перевел…
— Полторы сутки ровно
не спал,
не ел,
не пил, из комнаты ее
не выходил, на коленки перед ней становился: «Умру, говорю,
не выйду, пока
не простишь, а прикажешь вывести — утоплюсь; потому — что я без тебя теперь буду?» Точно сумасшедшая она была весь тот день, то плакала, то убивать меня собиралась ножом, то ругалась
надо мной.
Я тебе реестрик сама напишу, какие тебе книги перво-наперво
надо прочесть; хочешь иль нет?“ И никогда-то, никогда прежде она со мной так
не говорила, так что даже удивила меня; в первый раз как живой человек вздохнул.
Всё это
надо скорее обдумать, непременно; теперь ясно было, что ему
не померещилось и в воксале, что с ним случилось непременно что-то действительное и непременно связанное со всем этим прежним его беспокойством.
И — он так давно
не видалее, ему
надо ее увидеть, и… да, он желал бы теперь встретить Рогожина, он бы взял его за руку, и они бы пошли вместе…
Да,
надо, чтобы теперь всё это было ясно поставлено, чтобы все ясно читали друг в друге, чтобы
не было этих мрачных и страстных отречений, как давеча отрекался Рогожин, и пусть всё это совершится свободно и… светло.
Этот демон шепнул ему в Летнем саду, когда он сидел, забывшись, под липой, что если Рогожину так
надо было следить за ним с самого утра и ловить его на каждом шагу, то, узнав, что он
не поедет в Павловск (что уже, конечно, было роковым для Рогожина сведением), Рогожин непременно пойдет туда, к тому дому, на Петербургской, и будет непременно сторожить там его, князя, давшего ему еще утром честное слово, что «
не увидит ее», и что «
не затем он в Петербург приехал».
Как
не понравились ему давеча эта гостиница, эти коридоры, весь этот дом, его номер,
не понравились с первого взгляду; он несколько раз в этот день с каким-то особенным отвращением припоминал, что
надо будет сюда воротиться…
— Может быть, согласен, только я
не помню, — продолжал князь Щ. — Одни над этим сюжетом смеялись, другие провозглашали, что ничего
не может быть и выше, но чтоб изобразить «рыцаря бедного», во всяком случае
надо было лицо; стали перебирать лица всех знакомых, ни одно
не пригодилось, на этом дело и стало; вот и всё;
не понимаю, почему Николаю Ардалионовичу вздумалось всё это припомнить и вывести? Что смешно было прежде и кстати, то совсем неинтересно теперь.
В «рыцаре же бедном» это чувство дошло уже до последней степени, до аскетизма;
надо признаться, что способность к такому чувству много обозначает и что такие чувства оставляют по себе черту глубокую и весьма, с одной стороны, похвальную,
не говоря уже о Дон-Кихоте.
Надо признаться, что ему везло-таки счастье, так что он, уж и
не говоря об интересной болезни своей, от которой лечился в Швейцарии (ну можно ли лечиться от идиотизма, представьте себе это?!!), мог бы доказать собою верность русской пословицы: «Известному разряду людей — счастье!» Рассудите сами: оставшись еще грудным ребенком по смерти отца, говорят, поручика, умершего под судом за внезапное исчезновение в картишках всей ротной суммы, а может быть, и за пересыпанную с излишком дачу розог подчиненному (старое-то время помните, господа!), наш барон взят был из милости на воспитание одним из очень богатых русских помещиков.
— Теперь
надо дело ясно и твердо постановить, потому что его видимо
не понимают.
«
Надо было бы переждать и предложить завтра наедине, — тотчас же подумал князь, — а теперь, пожалуй, уж
не поправишь!
— Ведь уж умирает, а всё ораторствует! — воскликнула Лизавета Прокофьевна, выпустив его руку и чуть
не с ужасом смотря, как он вытирал кровь с своих губ. — Да куда тебе говорить! Тебе просто идти ложиться
надо…
— Вчерашний эксцентрический случай, — промолвился Ганя, — конечно, преднамеренный и, конечно,
не должен идти в счет. Чтобы придраться к ней в чем-нибудь,
надо подыскаться нарочно или оклеветать, что, впрочем,
не замедлит, — заключил Ганя, ожидавший, что князь непременно тут спросит: «Почему он называет вчерашний случай случаем преднамеренным? И почему
не замедлит?» Но князь
не спросил этого.
— Проповедник Бурдалу, так тот
не пощадил бы человека, а вы пощадили человека и рассудили меня по-человечески! В наказание себе и чтобы показать, что я тронут,
не хочу ста пятидесяти рублей, дайте мне только двадцать пять рублей, и довольно! Вот всё, что мне
надо, по крайней мере на две недели. Раньше двух недель за деньгами
не приду. Хотел Агашку побаловать, да
не стоит она того. О, милый князь, благослови вас господь!
— Ей шута
надо такого, как ты, давно
не видала, вот она зачем тебя просит!
(«Правда, этого Евгения Павловича
надо еще очень, очень рассмотреть, раскусить его
надо, да и Аглая, кажется,
не очень-то больше других его жалует!»)
— Это
не так
надо понимать, — тихо и как бы нехотя ответил князь, продолжая смотреть в одну точку на полу и
не подымая глаз, —
надо так, чтоб и вы согласились принять от него прощение.
И потому я
не имею права… к тому же я мнителен, я… я убежден, что в этом доме меня
не могут обидеть и любят меня более, чем я стою, но я знаю (я ведь наверно знаю), что после двадцати лет болезни непременно должно было что-нибудь да остаться, так что нельзя
не смеяться
надо мной… иногда… ведь так?
— Идемте же! — звала Аглая. — Князь, вы меня поведете. Можно это, maman? Отказавшему мне жениху? Ведь вы уж от меня отказались навеки, князь? Да
не так,
не так подают руку даме, разве вы
не знаете, как
надо взять под руку даму? Вот так, пойдемте, мы пойдем впереди всех; хотите вы идти впереди всех, tête-а-tête? [наедине (фр.).]
— Тут просто хлыст
надо, иначе ничем
не возьмешь с этою тварью! — почти громко проговорил он. (Он, кажется, был и прежде конфидентом Евгения Павловича.)
— Я, конечно,
не могу похвалиться такими сведениями; но мне
надо знать ваше имя.