Неточные совпадения
Из пассажиров были и возвращавшиеся из-за границы; но
более были наполнены отделения для третьего класса, и всё людом мелким и деловым,
не из очень далека.
Хоть и действительно он имел и практику, и опыт в житейских делах, и некоторые, очень замечательные способности, но он любил выставлять себя
более исполнителем чужой идеи, чем с своим царем в голове, человеком «без лести преданным» и — куда
не идет век? — даже русским и сердечным.
Подозрительность этого человека, казалось, все
более и
более увеличивалась; слишком уж князь
не подходил под разряд вседневных посетителей, и хотя генералу довольно часто, чуть
не ежедневно, в известный час приходилось принимать, особенно по делам, иногда даже очень разнообразных гостей, но, несмотря на привычку и инструкцию довольно широкую, камердинер был в большом сомнении; посредничество секретаря для доклада было необходимо.
— Благодарю вас, генерал, вы поступили со мной как чрезвычайно добрый человек, тем
более что я даже и
не просил; я
не из гордости это говорю; я и действительно
не знал, куда голову приклонить. Меня, правда, давеча позвал Рогожин.
— Ну, извините, — перебил генерал, — теперь ни минуты
более не имею. Сейчас я скажу о вас Лизавете Прокофьевне: если она пожелает принять вас теперь же (я уж в таком виде постараюсь вас отрекомендовать), то советую воспользоваться случаем и понравиться, потому Лизавета Прокофьевна очень может вам пригодиться; вы же однофамилец. Если
не пожелает, то
не взыщите, когда-нибудь в другое время. А ты, Ганя, взгляни-ка покамест на эти счеты, мы давеча с Федосеевым бились. Их надо бы
не забыть включить…
Родители знали об этом соглашении двух старших сестер, и потому, когда Тоцкий попросил совета, между ними почти и сомнений
не было, что одна из старших сестер наверно
не откажется увенчать их желания, тем
более что Афанасий Иванович
не мог затрудниться насчет приданого.
С другой стороны, опытность и глубокий взгляд на вещи подсказали Тоцкому очень скоро и необыкновенно верно, что он имеет теперь дело с существом совершенно из ряду вон, что это именно такое существо, которое
не только грозит, но и непременно сделает, и, главное, ни пред чем решительно
не остановится, тем
более что решительно ничем в свете
не дорожит, так что даже и соблазнить его невозможно.
В этой же комнатке помещался и тринадцатилетний брат Гаврилы Ардалионовича, гимназист Коля; ему тоже предназначалось здесь тесниться, учиться, спать на другом, весьма старом, узком и коротком диванчике, на дырявой простыне и, главное, ходить и смотреть за отцом, который все
более и
более не мог без этого обойтись.
— Сегодня вечером! — как бы в отчаянии повторила вполголоса Нина Александровна. — Что же? Тут сомнений уж
более нет никаких, и надежд тоже
не остается: портретом всё возвестила… Да он тебе сам, что ли, показал? — прибавила она в удивлении.
— Да ведь это лучше же, Ганя, тем
более что, с одной стороны, дело покончено, — пробормотал Птицын и, отойдя в сторону, сел у стола, вынул из кармана какую-то бумажку, исписанную карандашом, и стал ее пристально рассматривать. Ганя стоял пасмурный и ждал с беспокойством семейной сцены. Пред князем он и
не подумал извиниться.
— Но позвольте, господин Фердыщенко, разве возможно устроить из этого пети-жё? — продолжал, тревожась всё
более и
более, Тоцкий. — Уверяю вас, что такие вещи никогда
не удаются; вы же сами говорите, что это
не удалось уже раз.
Ну, господа, конечно, я обязан подать благородный пример, но всего
более жалею в настоящую минуту о том, что я так ничтожен и ничем
не замечателен; даже чин на мне самый премаленький; ну, что в самом деле интересного в том, что Фердыщенко сделал скверный поступок?
Так что, повторяю, мне даже странно, тем
более что если я и виновен, то ведь
не совершенно же: зачем же ей как раз в это время вздумалось помирать?
— Что всего
более облегчает мне мою задачу, — начал Афанасий Иванович, — это непременная обязанность рассказать никак
не иначе, как самый дурной поступок всей моей жизни.
Более всех интересовались князем, конечно, в доме Епанчиных, с которыми он, уезжая, даже
не успел и проститься.
Генеральша тотчас же и еще
более не полюбила за это Варвару Ардалионовну.
На другой или на третий день после переезда Епанчиных, с утренним поездом из Москвы прибыл и князь Лев Николаевич Мышкин. Его никто
не встретил в воксале; но при выходе из вагона князю вдруг померещился странный, горячий взгляд чьих-то двух глаз, в толпе, осадившей прибывших с поездом. Поглядев внимательнее, он уже ничего
более не различил. Конечно, только померещилось; но впечатление осталось неприятное. К тому же князь и без того был грустен и задумчив и чем-то казался озабоченным.
— Серьезно, серьезно, опять из-под самого венца. Тот уже минуты считал, а она сюда в Петербург и прямо ко мне: «Спаси, сохрани, Лукьян, и князю
не говори…» Она, князь, вас еще
более его боится, и здесь — премудрость!
Странный и ужасный демон привязался к нему окончательно и уже
не хотел оставлять его
более.
Завидев их, он привстал, любезно кивнул издали головой генералу, подал знак, чтобы
не прерывали чтения, а сам успел отретироваться за кресла, где, облокотясь левою рукой на спинку, продолжал слушать балладу уже, так сказать, в
более удобном и
не в таком «смешном» положении, как сидя в креслах.
Одна Аглая любопытно, но совершенно спокойно поглядела с минуту на Евгения Павловича, как бы желая только сравнить, военное или штатское платье ему
более к лицу, но чрез минуту отворотилась и уже
не глядела на него
более.
Вот!.. — залепетал вдруг снова Бурдовский, дико и опасливо осматриваясь кругом и тем
более горячась, чем больше
не доверял и дичился, — вы
не имеете права! — и, проговорив это, резко остановился, точно оборвал, и безмолвно выпучив близорукие, чрезвычайно выпуклые с красными толстыми жилками глаза, вопросительно уставился на князя, наклонившись вперед всем своим корпусом.
— И даже, князь, вы изволили позабыть, — проскользнул вдруг между стульями неутерпевший Лебедев, чуть
не в лихорадке, — изволили позабыть-с, что одна только добрая воля ваша и беспримерная доброта вашего сердца была их принять и прослушать и что никакого они права
не имеют так требовать, тем
более что вы дело это уже поручили Гавриле Ардалионовичу, да и то тоже по чрезмерной доброте вашей так поступили, а что теперь, сиятельнейший князь, оставаясь среди избранных друзей ваших, вы
не можете жертвовать такою компанией для этих господ-с и могли бы всех этих господ, так сказать, сей же час проводить с крыльца-с, так что я, в качестве хозяина дома, с чрезвычайным даже удовольствием-с…
По-моему, на меня далеко еще меньше десяти тысяч всего истрачено, но я положил десять тысяч, и, согласитесь сами, что, отдавая долг, я никак
не мог предлагать господину Бурдовскому
более, даже если б я его ужасно любил, и
не мог уже по одному чувству деликатности, именно потому, что отдавал ему долг, а
не посылал ему подаяние.
— Я должен заметить, — с лихорадочным нетерпением и каким-то ползучим голосом перебил его Лебедев, при распространявшемся всё
более и
более смехе, — что я поправлял одну только первую половину статьи, но так как в средине мы
не сошлись и за одну мысль поссорились, то я вторую половину уж и
не поправлял-с, так что всё, что там безграмотно (а там безграмотно!), так уж это мне
не приписывать-с…
— Молчите, молчите, — неистово закричал князь, весь покраснев от негодования, а может быть, и от стыда. — Быть этого
не может, всё это вздор! Всё это вы сами выдумали или такие же сумасшедшие. И чтоб я никогда
не слыхал от вас этого
более!
— Я
не знаю ваших мыслей, Лизавета Прокофьевна. Вижу только, что письмо это вам очень
не нравится. Согласитесь, что я мог бы отказаться отвечать на такой вопрос; но чтобы показать вам, что я
не боюсь за письмо и
не сожалею, что написал, и отнюдь
не краснею за него (князь покраснел еще чуть
не вдвое
более), я вам прочту это письмо, потому что, кажется, помню его наизусть.
Всего
более мучило ее подозрение, что и дочери ее становятся такие же точно «чудачки», как и она, и что таких девиц, как они, в свете
не бывает, да и быть
не должно.
Тема завязавшегося разговора, казалось, была
не многим по сердцу; разговор, как можно было догадаться, начался из-за нетерпеливого спора и, конечно, всем бы хотелось переменить сюжет, но Евгений Павлович, казалось, тем больше упорствовал и
не смотрел на впечатление; приход князя как будто возбудил его еще
более. Лизавета Прокофьевна хмурилась, хотя и
не всё понимала. Аглая, сидевшая в стороне, почти в углу,
не уходила, слушала и упорно молчала.
— Я только хотел сказать, что искажение идей и понятий (как выразился Евгений Павлыч) встречается очень часто, есть гораздо
более общий, чем частный случай, к несчастию. И до того, что если б это искажение
не было таким общим случаем, то, может быть,
не было бы и таких невозможных преступлений, как эти…
И потому я
не имею права… к тому же я мнителен, я… я убежден, что в этом доме меня
не могут обидеть и любят меня
более, чем я стою, но я знаю (я ведь наверно знаю), что после двадцати лет болезни непременно должно было что-нибудь да остаться, так что нельзя
не смеяться надо мной… иногда… ведь так?
Слово неопределенное и недоговоренное; она мигом удержалась и
не прибавила ничего
более, но этого было уже довольно. Настасья Филипповна, проходившая как бы
не примечая никого в особенности, вдруг обернулась в их сторону и как будто только теперь приметила Евгения Павловича.
«В этом нет сомнения!» — ответила Аделаида и уже
более ни о чем
не спрашивала.
Заметив его усилия их догнать, она насмешливо улыбнулась и уже
более на него
не оглядывалась.
Я теперь посижу и подожду, если велите, пока разойдется компания; притом же мне некуда
более деваться: я так взволнован, что и спать
не лягу.
— Читать! — прошептал Ипполит, как будто раздавленный решением судьбы; он
не побледнел бы
более, если б ему прочли смертный приговор.
— Разве это возможно? — посмотрел на него Ипполит в решительном удивлении. — Господа! — крикнул он, опять лихорадочно оживляясь, — глупый эпизод, в котором я
не умел вести себя.
Более прерывать чтение
не буду. Кто хочет слушать — слушай…
Я с жадностью схватился за эту новую мысль, с жадностью разбирал ее во всех ее излучинах, во всех видах ее (я
не спал всю ночь), и чем
более я в нее углублялся, чем
более принимал ее в себя, тем
более я пугался.
Бешенство охватило меня до того, что я решительно хотел на него броситься, но так как я поклялся, что
не начну первый говорить, то и остался на кровати, тем
более что я всё еще был
не уверен, сам ли это Рогожин или нет?
В таких случаях, чем
более она краснела, тем
более, казалось, и сердилась на себя за это, что видимо выражалось в ее сверкавших глазах; обыкновенно, минуту спустя, она уже переносила свой гнев на того, с кем говорила, был или
не был тот виноват, и начинала с ним ссориться.
Вера говорит, что вы оставляете его здесь; клянусь, что
не будет опасности, тем
более что мы все при нем безотлучно.
— Всё переискал, везде перерыл, тем
более что никуда
не прятал и никакого ящика
не открывал, о чем ясно помню.
Идем мы с ним давеча по горячим следам к Вилкину-с… а надо вам заметить, что генерал был еще
более моего поражен, когда я, после пропажи, первым делом его разбудил, даже так, что в лице изменился, покраснел, побледнел, и, наконец, вдруг в такое ожесточенное и благородное негодование вошел, что я даже и
не ожидал такой степени-с.
— Видите, — запутывался и всё
более и
более нахмуривался князь, расхаживая взад и вперед по комнате и стараясь
не взглядывать на Лебедева, — мне дали знать… мне сказали про господина Фердыщенка, что будто бы он, кроме всего, такой человек, при котором надо воздерживаться и
не говорить ничего… лишнего, — понимаете? Я к тому, что, может быть, и действительно он был способнее, чем другой… чтобы
не ошибиться, — вот в чем главное, понимаете?
Итак,
не вдаваясь в
более серьезные объяснения, мы скажем только, что в действительности типичность лиц как бы разбавляется водой, и все эти Жорж Дандены и Подколесины существуют действительно, снуют и бегают пред нами ежедневно, но как бы несколько в разжиженном состоянии.
Впрочем, мы во всяком случае взяли крайность: в огромном большинстве этого умного разряда людей дело происходит вовсе
не так трагически; портится разве под конец лет печенка,
более или менее, вот и всё.
Ганя побледнел, дрожал и молчал. Ипполит остановился, пристально и с наслаждением посмотрел на него, перевел свои глаза на Варю, усмехнулся, поклонился и вышел,
не прибавив
более ни единого слова.
—
Не мучаю, князь,
не мучаю, — с жаром подхватил Лебедев, — я искренно его люблю-с и… уважаю-с; а теперь, вот верьте
не верьте, он еще дороже мне стал-с; еще
более стал ценить-с!
— О князь! — вскричал генерал, упоенный своим рассказом до того, что, может быть, уже
не мог бы остановиться даже пред самою крайнею неосторожностью, — вы говорите: «Всё это было!» Но было
более, уверяю вас, что было гораздо
более!
Под конец, правда, он уже
не плакал, слез
не было, но только стонал иногда; но лицо его всё
более и
более подергивалось как бы мраком.