Линкоры в бою. Великие и ужасные

Александр Больных, 2010

Новая книга от автора бестселлера «Дуэли авианосцев»! Лучшее исследование ведущего историка флота, которое при всем своем профессионализме читается как захватывающий авантюрный роман! Невероятные приключения и превращения линейного корабля на протяжении четырех столетий – от деревянных парусников до закованных в тяжелую броню колоссов, кажущихся пришельцами из другого мира! Почему этот класс кораблей неоднократно менялся до неузнаваемости? Отчего в XX веке линейные флоты, на создание которых были потрачены астрономические суммы, не оправдали возлагавшихся на них надежд, а ставка на генеральное артиллерийское сражение оказалась бита? Правда ли, что линкоры навсегда уступили первенство авианосцам – или ракетное оружие подарило им новую жизнь? И стоит ли в ближайшем будущем ожидать очередной «реинкарнации» линкора? Эта книга позволит по-новому взглянуть на прошлое, настоящее и будущее самых грозных боевых кораблей в истории – наглядного олицетворения морской мощи.

Хрестоматийная война

Писать о военных действиях на море во время Русско-японской войны легко и приятно, потому что они отвечают самым жестким требованиям ревнителей канонов морской войны. Действительно, в истории парового флота не было и, теперь можно сказать с полной уверенностью, уже никогда не будет столь кристально-чистой иллюстрации идеи «Морская мощь и ее влияние на ход мировой истории». Альфред Тайер Мэхен немного поспешил написать свой фундаментальный труд, иначе бы он получил гораздо более убедительные доказательства своим постулатам, особенно решающей роли генерального сражения и значения линейного корабля в определении исхода этого сражения. Тем более странными выглядят усилия другого уважаемого военно-морского теоретика, Фредерика Джейна (того самого, который справочник и человек), доказать обратное в своей книге «Ереси в учении о морской силе». Что же касается выводов, сделанных на основании боевого опыта… Вот здесь открывается простор для самой буйной фантазии, и авторы себя уже никак не сдерживают. Чего стоит одно только заявление, будто «Дредноут» родился в результате изучения и обобщения, о знаменитой статье Витторио Куниберти вспоминают очень немногие, о проектах адмирала Фишера — тем более. Ну а сенсационный факт, что проект «Н», ставший впоследствии «Дредноутом», был утвержден 13 января 1905 года, за три месяца до Цусимского сражения, лучше просто замолчать. Небольшое уточнение: все даты будут даны по новому стилю, чтобы избежать путаницы. Я понимаю, Русская православная церковь объявила григорианский календарь выдумкой сатаны, направленной на пагубу всем истинным христианам, но мы ведь живем именно по нему, не так ли?

Однако мы немного отвлеклись. Начало ХХ века можно назвать золотой эпохой линейного корабля, пусть даже пока это был классический броненосец. Позади остался период исканий и сомнительных экспериментов, все ведущие морские державы обзавелись крупными броненосными флотами, были разработаны теории использования этих флотов, предложены тактические приемы, которые надлежит использовать в сражениях. Если говорить предельно коротко, все это выглядело так: победу в войне приносит господство на море, оно достигается в генеральном сражении линейных флотов, основой которых является эскадренный броненосец. Осталось только выяснить, насколько правильными были все эти идеи и насколько построенные корабли подходили для реализации идей.

Русско-японская война оказалась просто идеальным полигоном. Противников разделяло самое настоящее море (это вам не узенький Ла-Манш, который так никто и не сумел форсировать), Япония должна была перевезти свою армию на материк в Маньчжурию и наладить ее постоянное снабжение. Если бы русские сумели перерезать эти морские коммуникации, японская армия свалилась бы им в руки, как переспелая хурма. То есть вопрос господства в Японском и Желтом морях становился ключевым, если японцы захватят его — начнется затяжная и изнурительная сухопутная кампания, если же оно перейдет к русским, война закончится их победой, по сути не начавшись.

Обе стороны готовились к войне, причем в первую очередь — к войне на море, но именно на стадии подготовки была ясно продемонстрирована полнейшая неадекватность российского военно-политического руководства. Прежде всего, была допущена грубейшая ошибка в определении времени начала войны, на нее наложились другие ошибки. Даже если бы не была выполнена кораблестроительная программа, все равно русские могли сосредоточить на Дальнем Востоке превосходящие силы, но, увы… Весьма показательна в этом плане история с переходом отряда адмирала Вирениуса и параллельным переходом броненосных крейсеров «Ниссин» и «Касуга». Но даже в сложившейся обстановке флоты противников были примерно равны по силам, что заставляло японцев действовать активно. При равенстве сил безопасность морских коммуникаций становится более чем сомнительной, особенно если учесть, что перед русским флотом никаких оборонительных задач не стояло.

Именно это вынудило японцев начать войну так, как она началась — внезапным нападением на порт-артурскую эскадру. Несмотря на многократно повторяемые басни о тотальном японском шпионаже, японцы не располагали точными сведениями о дислокации русских кораблей, ведь адмирал Того разделил свои миноносцы на две группы, отправив одну к порту Дальний. Как раз разведка и подвела японского адмирала — он получил сообщение, что 3 русских броненосца куда-то ушли. Кроме того, он вполне мог привлечь к участию в атаке большие миноносцы, построенные по французскому проекту, что значительно усилило бы мощь первого удара.

Но в результате получилось то, что получилось. В ходе атаки 8 февраля были торпедированы три русских корабля — новейшие и самые сильные броненосцы «Цесаревич» и «Ретвизан», а также крейсер «Паллада». Вряд ли стоит осуждать командующего флотом вице-адмирала Старка за то, что он держал эскадру на внешнем рейде, ведь учитывая затрудненный выход через узкий мелководный проход, в условиях мирного времени это выглядело вполне разумно. Но вот дислокация ее вызывает сомнения. Первую линию, стоявшую мористее остальных, составляли новейшие и наиболее сильные крейсера, вторую — новейшие броненосцы, третью — старые броненосцы, а четвертую — ископаемые реликты, вроде минных крейсеров. Поэтому можно сказать, что русские еще дешево отделались, ни один корабль не погиб, а вместо «Паллады» торпеду вполне мог получить гораздо более ценный «Аскольд». Таким образом, японцы захватили то самое вожделенное господство на море, что и позволило им относительно спокойно переправить войска в Корею.

Однако уже следующее решение адмирала Того вызывает если не сомнения, то вопросы. На следующее утро после атаки он вместе со всем флотом подошел к Порт-Артуру, чтобы дать бой русским. Однако на что именно он рассчитывал? Что ослабленный русский флот выйдет в море и даст «последний и решительный бой»? Вероятно, сыграло роль сообщение адмирала Дева, который со своими крейсерами подошел к Порт-Артуру, и увиденное убедило его в полной деморализации русских. Однако если Того рассчитывал на какой-то результат, ему следовало атаковать сразу после миноносцев, а он дал русским время опомниться.

Итак, второй раз подряд разведка подвела Того, однако русские решили ему подыграть. Когда 6 японских броненосцев, 5 броненосных и 4 бронепалубных крейсера подошли к Порт-Артуру, русская эскадра продолжала стоять на якоре, адмирал Старк вообще находился на берегу на докладе у наместника. В 11.07 японцы открыли огонь, русские корабли начали было сниматься с якорей, но тут же последовал приказ наместника: «Ожидать начальника эскадры, с якоря не сниматься». Адмирал Старк прибыл на флагманский броненосец «Петропавловск» только в 11.14, и русским кораблям пришлось все делать под обстрелом противника. Если бы японцы сумели в полной мере воспользоваться преимуществами ситуации, русские не избежали бы серьезных повреждений.

Русские броненосцы приняли бой на контркурсе, в 11.30 в бой вступили береговые батареи, и положение японского флота сразу стало сомнительным. Поэтому адмирал Того в 11.45 повернул на юг и вышел из боя, объясняя это опасностью атак русских миноносцев. И действительно, русские миноносцы дважды пытались атаковать японскую эскадру, но были отогнаны японцами.

Этот бой при полном отсутствии результатов мог дать пищу для размышлений, нужно было только этим воспользоваться. Дистанция боя изменялась от 46 до 36 кабельтовых, что было заметно больше расстояний, на которых намеревались сражаться русские адмиралы. За 40 минут корабли и батареи расстреляли более 2300 снарядов, добились нескольких попаданий в японские корабли, однако повреждения были крайне невелики, то же самое можно сказать и о повреждениях русских кораблей. Каждый из противников потерял около 100 человек убитыми и ранеными.

Выяснилось, что для достижения ощутимого результата придется вести бой гораздо большее время, а дистанцию желательно сократить. Все предвоенные учения японцев, на которых они отрабатывали стрельбу на дистанциях свыше 25 кабельтовых, которая в русском флоте считалась чуть ли не предельной, особых выгод им не принесли. Впрочем, в дальнейшем мы еще не раз увидим, что любые учения мирного времени мало чего стоят.

В этом бою имелись несколько эпизодов, которые ставят под сомнение один из драматических моментов Цусимского сражения. Мы говорим, разумеется, о знаменитой «петле Того». Первыми аналогичный маневр выполнили, как ни странно, русские, когда адмирал Старк развернул свою эскадру на курс, параллельный японскому, причем никто из историков не уделил этому повороту вообще никакого внимания, считая его само собой разумеющимся. Уже в самом конце боя аналогичный поворот выполнили японцы, когда адмирал Того уводил свой флот на юг. Вот здесь тот же Джулиан Корбетт в своей работе дает волю писательским способностям, живописуя, как русские обрушили бешеный огонь на пресловутую «точку поворота». Мол, когда броненосные крейсера адмирала Камимуры подошли к ней, море вокруг них буквально вскипело от множества снарядов, однако все ограничилось парой попаданий и десятком раненых. Попытка сосредоточить огонь на точке поворота оказалась не более чем мифом. Может, именно поэтому адмирал Того столь уверенно совершил внешне рискованный маневр в решающий момент величайшего морского сражения этой войны?

Японцы прекрасно использовали временный перевес в силах и, как следствие, временное господство на море. Они перевезли в Корею несколько армий, наладили их снабжение, результатом чего стала серия поражений русской армии. Флот ничем не мог противодействовать этому, так как выход в море отдельных кораблей мог привести к их бесполезной гибели. При этом русские столкнулись с «новой старинкой» — дальней блокадой Порт-Артура, когда за внешним рейдом вели наблюдение миноносцы и пара мелких крейсеров, а главные силы Того благополучно отстаивались во временной базе на островах Эллиот. Между прочим, именно так действовали англичане еще сто лет назад во время наполеоновских войн, когда наблюдение за портом вели фрегаты, а линейные эскадры либо крейсировали в море, либо вообще стояли в соседних портах. Почему-то русские адмиралы ожидали от противника таких же наивных действий, какие продемонстрировали американцы во время войны с Испанией. Блокировавшие Сантьяго корабли просто выстроились полукругом возле входа в порт и стояли на месте, подрабатывая машинами.

Однако дальняя блокада Порт-Артура оказалась гораздо более действенной, чем кто-либо мог предположить, хозяевами на внешнем рейде крепости были японцы, а не русские. О действиях канонерок, поддерживавших приморский фланг армии, говорить уже не приходилось. Кстати, русские, имевшие несколько сильных и быстроходных крейсеров, так и не сумели потопить ни одного из этих пароходиков. Вообще русская артиллерия в годы войны действовала просто отвратительно, об этом говорит тот простой факт, что русские не потопили артиллерийским огнем ни одного японского корабля крупнее миноносца, да и те можно было пересчитать по пальцам одной руки. Все серьезные потери японцев стали результатом подрыва на минах или навигационных аварий.

Следующего столкновения линейных флотов пришлось ждать почти полгода, однако это не означает, что броненосцы бездействовали, хотя их активность была не слишком типичной для главных сил флота. Японцы пытались перекидным огнем обстреливать гавань Порт-Артура, а русские корабли вели огонь по берегу, поддерживая гарнизон крепости. За это время броненосцы прошли серьезную проверку на предмет устойчивости к подрыву на минах, и эти результаты оказались довольно противоречивыми. С одной стороны, на минах погибли «Петропавловск», «Ясима», «Хацусе», с другой — старый «Севастополь» подрывался на минах дважды, но при этом не испытал особых проблем. Подводная защита эскадренного броненосца оказалась вполне адекватной современному орудию — минам и торпедам, имевшим заряд примерно 60–70 кг. Но при этом следует сделать две существенные оговорки: корабль не должен иметь никаких иных повреждений, для того чтобы добить поврежденный в артиллерийском бою броненосец, вполне могло хватить и одной торпеды; два подводных взрыва даже такой мощности уже становились для корабля роковыми, именно так действовали минные банки. Случайности типа детонации боеприпасов в погребах так и останутся примерами «золотой пули», которая в морской войне появляется довольно часто, но всерьез рассчитывать на нее не следует.

Следующий бой линейных флотов стал уже настоящим испытанием для эскадренного броненосца. Как ни отбивались артурские адмиралы, после получения прямого приказа императора им пришлось отправляться во Владивосток. Кстати, решение вполне разумное с точки зрения сохранения флота, так как в Порт-Артуре корабли уже попали под обстрел осадной артиллерии, но с точки зрения борьбы за владение морем, это был тупик. Основные японские коммуникации проходили в Желтом море, и достать до них из Владивостока было более чем проблемно. Впрочем, все это чисто схоластические рассуждения, потому что 10 августа был решен исход войны на море. Да, именно такой парадокс: в сражении не погиб ни один корабль, однако оно завершилось сокрушительным стратегическим поражением, фактически решившим исход войны.

Ход этого сражения вызывает много вопросов, ответ на которые найти крайне сложно. Прежде всего, вызывают удивление действия адмирала Того, который фактически лишил сам себя заметного превосходства в силах. Бой вели по 6 броненосных кораблей с каждой стороны, причем формально преимуществом располагали русские, так как их 6 броненосцам противостояли 4 броненосца и 2 броненосных крейсера японцев. Однако в этот момент в районе Порт-Артура находились также еще 2 броненосных крейсера, которые адмирал Того по неизвестной причине не счел нужным присоединить к своему отряду. Командовавший русской эскадрой адмирал Витгефт поставил в боевую линию даже свои бронепалубные крейсера, но ведь Того мог не допустить этого, в его распоряжении находились сильные крейсера 3-го боевого отряда вице-адмирала Дева, которые могли связать боем русские корабли, но не сделали этого. То есть на стадии сосредоточения сил японский командир допустил несколько ошибок. Кстати, здесь хочется упрекнуть столь уважаемого автора, как Е. Поломошнов, в небольшой неточности. К моменту сражения в Желтом море Того уже был полным адмиралом, получив это звание 6 июня.

Вообще этому бою уделяется незаслуженно мало внимания, хотя при тщательном анализе можно было бы сделать много далеко идущих выводов, хотя не все из них касаются тогдашних линейных кораблей. Прежде всего, бой характерен активным маневрированием японской эскадры в период первого столкновения. Если присмотреться повнимательней к маневрам адмирала Того, то становится понятно, что он пытался реализовать давнишнюю мечту всех адмиралов — добиться идеального «crossing-T», тем более что он имел достаточный запас скорости. И ему это удалось, но тут же, почему-то неожиданно для Того, оказалось, что этот самый «crossing-Т» не более чем фикция, особенно с учетом его желания добиться победы с минимальным риском и, как следствие, стремления вести бой на больших дистанциях.

После встречи главные силы противника двигались взаимно перпендикулярными курсами, и примерно к 12.00 главные силы японцев находились прямо по курсу русской эскадры. Но тут же выяснилось совершенно очевидная вещь — «crossing-T» можно удержать только стоя на месте, при условии что противник не будет маневрировать. Однако японцы продолжали следовать прежним курсом и очень быстро оказались южнее русской эскадры, следовавшей на SSO, справа от нее. Тогда адмирал Того повернул свои корабли «все вдруг» на этот же курс и начал строем фронта удаляться от русских. Объяснения данного маневра звучат не слишком убедительно — он-де желал увлечь противника подальше в открытое море, чтобы не дать русским сразу вернуться назад. Впрочем, следовал он этим курсом всего лишь 10 минут, что просто не может иметь серьезного значения. После этого Того снова поворачивает эскадру «все вдруг» влево и выстраивает кильватер на обратном курсе, головным теперь идет броненосный крейсер «Ниссин». Снова японцы делают «crossing-T», и снова это оказывается бессмысленным — дистанция слишком велика. Сразу после окончания поворота «Ниссин» дает первый выстрел по головному русскому кораблю броненосцу «Цесаревич» с дистанции более 70 кабельтовых, но его снаряды и ответные русские ложатся недолетами.

Русская эскадра постепенно склоняется к востоку, и завязывается бой на параллельных курсах, но на слишком большой дистанции, так как имеют место единичные случайные попадания. Того это не устраивало, в 13.33 он совершает еще один поворот «все вдруг», а потом выстраивает кильватерную колонну на контркурсе к русским. Объяснение — попытаться охватить хвост русской колонны, но какие у него основания полагать, что этот маневр окажется более эффективным, чем предыдущие?

В 13.40 русские неожиданно поворачивают прямо на юг, якобы для того, чтобы избежать плавающих мин, замеченных впереди по курсу. Объяснение тоже сомнительное — ведь не могли же эту банку поставить японские броненосцы, недавно прошедшие над этим местом? Миноносцы Того в это время болтались где-то далеко позади русских, перекрывая им обратный путь в Порт-Артур. И все-таки с нескольких русских кораблей видели эти несчастные мины.

Это самый запутанный отрезок боя. Если верить части русских источников, то имели место два расхождения контргалсами, если японским — только одно. Я полагаю, что ближе к истине Джулиан Корбетт, который все-таки пишет об одном таком расхождении, ведь в его распоряжении были все возможные источники, в том числе знаменитая «Конфиденциальная история». Постепенно дистанция сократилась, но попадания оставались редкими, так как при контркурсах сосредоточение огня невозможно вообще, а тогдашние зачаточные системы управления огнем не позволяли точно целиться. Дистанция сократилась до 40 кабельтовых, и японцы открыли такой плотный огонь, что русские корабли буквально исчезли среди водяных столбов и клубов дыма.

В этот момент в опасном положении оказываются русские крейсера, которые адмирал Витгефт поставил в хвост колонны по не вполне понятным причинам. Десяток лишних 152-мм орудий вряд ли решил бы исход боя, а одно удачное попадание тяжелого снаряда могло обречь любой из крейсеров на гибель. Но, к счастью, все ограничилось попаданием в «Аскольд», изуродовавшим первую трубу. Крейсера резко отвернули влево, увеличили дистанцию и вышли из-под обстрела.

Особого упоминания заслуживает бездействие адмирала Дева, имевшего в своем распоряжении сильную крейсерскую эскадру во главе с броненосным крейсером «Якумо». Он несколько раз мог вмешаться в бой, атаковав русский арьергард, где находились крейсера, но не сделал этого «из опасения помешать замыслам главнокомандующего».

В результате эскадры разошлись, дистанция быстро увеличилась, и эффективность огня резко упала. Адмирал Того полностью и безоговорочно проиграл первую фазу боя, при этом можно сказать, что он проиграл ее самому себе. Адмирал Витгефт не предпринимал никаких резких маневров, в основном доворачивая на пару румбов в ту или иную сторону, а все хитрые маневры Того дали даже не нулевой, а отрицательный результат. К тому же его подвел младший флагман адмирал Дева, который в нарушение боевых инструкций так и не атаковал русских.

Первый отрезок боя ясно продемонстрировал основную слабость эскадренных броненосцев — примитивные средства управления огнем, которые не обеспечивали надежного поражения цели на дистанциях более 40 кабельтовых, особенно при следовании контркурсами. Адмирал Того не мог не учитывать этого в дальнейшем, поэтому мы можем считать надуманными заявления, будто в начале Цусимского сражения он намеревался снова вести бой на встречных курсах.

Того пришлось спешно поворачивать на обратный курс и начинать погоню за русскими. Попытка Витгефта увеличить скорость до 14 узлов привела к тому, что начали отставать два концевых старичка — «Севастополь» и «Полтава». Японцы в 14.45 начали стрелять по замыкающему броненосцу «Полтава», который получил за полчаса 6 попаданий 305-мм снарядами. Одно из них имело серьезные последствия — осколок попал в подшипник машины левого борта, что вынудило броненосец уменьшить ход, и он начал отставать. Как это могло произойти — совершенно непонятно, неужели люки в машинное отделение были открыты? Но в это же время серьезные попадания получили японские броненосцы «Асахи» и «Микаса», хотя опять-таки единичные.

И как раз в тот самый момент, когда у адмирала Того появился шанс навязать русским решительный бой, потому что Витгефт практически наверняка не рискнул бы бросить «Полтаву» на растерзание японцам, он вдруг принимает решение прекратить бой и поворачивает вправо, увеличивая дистанцию. В 15.30 первая фаза боя заканчивается. Скорее всего, это произошло потому, что Того упрямо не желал вести бой на средних и малых дистанциях. В какой-то степени его можно понять — он бросил в бой все, что только имел, а у русских на Балтике готовилась к отправке Вторая Тихоокеанская эскадра. Однако, проявляя такую нерешительность, Того рисковал вообще упустить русских. Скорее всего, он намеревался загнать русских обратно в Порт-Артур, под огонь осадных батарей, но русские проявили нехарактерную для них твердость. Увы, их подвело дурное техническое состояние кораблей. Если снижение скорости «Полтавы» объясняется случайностью, то на «Севастополе» просто начались проблемы с машинами.

К 17.00 расстояние между противниками составляло около 55 кабельтовых, но пока никто не стрелял, хотя до заката оставалось не более двух часов. В этот момент вспыхнул спор между адмиралом Того и его начальником штаба капитаном 1-го ранга Симамурой относительно того, что делать дальше. В конце концов адмирал решил махнуть рукой на хитрые маневры и дать бой на параллельных курсах. Почему-то японцы оценивали скорость русской эскадры в 14 узлов, хотя концевые корабли, особенно «Полтава», делали заметно меньше. Тем временем адмирал Дева, бессмысленно болтавшийся по правому борту у русских, прошел под кормой «Полтавы», и броненосный крейсер «Якумо» пристроился в хвост кильватерной колонны Того. Броненосный крейсер «Асама» по-прежнему находился слишком далеко.

Так или иначе, но в 17.35 дистанция сократилась до 45 кабельтовых, и «Полтава» открыла огонь, началась вторая фаза боя. Японцы сосредоточили огонь на концевых кораблях, которые мужественно его выдерживали. Русские в ответ стреляли по головным японским броненосцам, поэтому «Микаса» был вынужден перенести огонь на «Цесаревич». Тут же японский флагман получил попадание напротив мостика в броневой пояс, но броня выдержала. Наибольшие повреждения в этот период боя получил русский броненосец «Пересвет».

Кстати, именно сейчас была продемонстрирована ущербность так называемых систем управления огнем. Броненосец «Севастополь» не мог отличить всплески своих снарядов от чужих, а потому был вынужден пристреливаться по броненосцу «Фудзи», а потому, пользуясь полученными данными, перенес огонь на «Микасу». Японцы не жалели снарядов, и эта бешеная пальба постепенно начала давать результат. Русские корабли страдали все сильнее, например, около 18.00 на «Пересвете» были одновременно сбиты обе стеньги — повреждение не опасное, но также имевшее немалые последствия. Это же подтверждает рапорт командира «Микасы»: «Полагая, что шанса вести бой на ближней дистанции не будет, я открыл огонь из своих 12-фн орудий на максимальном угле возвышения, сосредоточив огонь на третьем корабле». Но в это же самое время носовая башня броненосца продолжала стрелять по «Цесаревичу»! Вещь совершенно неслыханная в эпоху центральной наводки. Точно так же нет оснований говорить о сосредоточении огня эскадры. «Асахи» стрелял по «Полтаве», «Фудзи» — по «Победе» и «Пересвету», «Сикисима» — по одному из концевых броненосцев русских.

Тем временем японские броненосцы потеряли уже треть своих 305-мм орудий, причем русские тут были совершенно ни при чем. Стволы обрывало при преждевременных разрывах собственных снарядов, виной тому были несовершенные взрыватели конструкции Идзюина. Но, несмотря на это, положение понемногу начало меняться. Во всяком случае, японцы были совершенно уверены, что они уже почти потопили «Полтаву». Броненосец, дескать, потерял ход, из труб не шел дым, стрельба практически прекратилась. И это в тот самый момент, когда на «Полтаве» наконец закончили ремонт машины, хотя корабль действительно очень сильно отстал от остальных броненосцев. А ведь «Якумо» вышел из строя, чтобы добить «Полтаву», и адмирал Дева вызвал свои остальные три крейсера, чтобы добить его. Вот доказательство того, что опасно полагаться на документы одной стороны.

В этот момент наступила развязка. Броненосец «Асахи» тоже перенес огонь на «Цесаревич», и, похоже, именно его снаряд в 18.40 разорвался на носовом мостике русского флагмана. Адмирал Витгефт, который весь бой провел на открытом мостике, был разорван на куски. Командир броненосца капитан 1-го ранга Иванов, опасаясь повторения паники, которая возникла после гибели адмирала Макарова, решил скрыть гибель адмирала. К этому времени дистанция сократилась до 22 кабельтовых, поэтому Иванов приказал повернуть влево, чтобы увеличить ее. Именно тут последовало второе роковое попадание, второй снаряд разорвался на мостике, его головная часть через визирный просвет влетела в боевую рубку. Несколько человек, в том числе командир и рулевой, получили ранения, броненосец потерял управление и покатился влево. Вступивший в командование старший помощник приказал поднять сигнал «Адмирал передает командование», и началось именно то, чего опасался Иванов — полный хаос.

Строй русской эскадры смешался, адмирал Того немедленно приказал повернуть влево, чтобы, двигаясь по окружности, расстреливать сбившиеся в беспорядочную кучу корабли. Чтобы попытаться спасти положение, «Ретвизан» бросился на противника. Намеревался капитан 1-го ранга Шенснович таранить «Микасу» или нет — сказать сложно, но намерения японцам он спутал. Кстати, и сами японцы, а немного позднее и русский младший флагман князь Ухтомский в «Морском сборнике» утверждали, что этот бросок поддержал броненосец «Победа». Но русская эскадра в итоге повернула назад в Порт-Артур. Адмирал Ухтомский утверждал, что он намеревался повести броненосцы за собой и даже поднял соответствующий сигнал на поручнях мостика (вот они, сбитые стеньги!), но его никто не увидел.

Стемнело, и теперь в бой вступили многочисленные японские миноносцы, которые попытались атаковать русские корабли. Хотя в атаках участвовали 18 истребителей и 31 миноносец, которые выпустили 64 торпеды, ни один из русских броненосцев не получил попаданий.

А теперь посмотрим на то, как эскадренный броненосец выдержал этот бой. Выяснилось, что принципы, заложенные в основу конструкции этого класса кораблей, совершенно справедливы. Все 10 броненосцев, участвовавших в бою, завершили его более или менее благополучно, хотя их состояние было довольно различным. С повреждениями японских кораблей все более или менее ясно, броня выдержала все попадания, а разрушения ограничились надстройками. Единственный серьезный инцидент имел место при попадании русского бронебойного снаряда в 178-мм плиту пояса на «Микасе». Например, самым заметным попаданием во второй флагманский корабль эскадры адмирала Того стало разрушение кормового мостика, которое было внешне эффектным, но малоэффективным. Больше всего японцы пострадали от разрывов собственных тяжелых снарядов, которые вывели из строя много башенных орудий.

А вот вопрос с повреждениями русских кораблей более запутан, прежде всего это относится к состоянию после боя обоих флагманских броненосцев — «Цесаревича» и «Пересвета». Судя по всему, даже в случае удачного прорыва вряд ли «Цесаревич» сумел бы дойти до Владивостока. Сильные повреждения труб вызвали резкое увеличение расхода угля, но главное — два попадания в мостик привели к тому, что фок-мачта держалась «на честном слове». При усилении качки она могла полететь за борт, что само по себе не так уж и страшно, однако она наверняка унесла бы с собой носовой мостик, с которым была жестко скреплена, и могла прихватить заодно боевую рубку, что уже совсем нехорошо. Но при этом вся артиллерия броненосца до самого конца боя действовала вполне исправно.

Гораздо серьезнее пострадал «Пересвет», который получил 37 попаданий — примерно столько, сколько все японские корабли, вместе взятые, и в полтора раза больше «Цесаревича», причем попадания в район ватерлинии вызвали значительное поступление воды. Именно на «Пересвете» серьезно пострадал главный пояс, хотя описания повреждений даже русскими источниками противоречивы. 305-мм снаряд попал в угол 229-мм плиты и либо вдавил его, разорвав обшивку, либо вообще пробил. Если так, это было единственное пробитие главного пояса броненосца за всю войну. В результате попаданий начало заливать подбашенное отделение носовой башни, отсек носового торпедного аппарата. Корабль принял столько воды, что его остойчивость резко снизилась, это отмечал старший артиллерист броненосца лейтенант Черкасов. Судя по всему, если бы на море не стоял практически полный штиль, у «Пересвета» могли возникнуть очень серьезные проблемы, не исключено даже, что трагедия «Осляби» могла произойти на год раньше. С проблемой справились, заполнив водой междудонные отсеки, после чего остойчивость улучшилась.

«Пересвет» продемонстрировал еще одну проблему русских кораблей. Осколки, попавшие через шахту вентиляции, вынудили на время остановить среднюю машину. Как уже говорилось, аналогичные проблемы возникали у «Полтавы». Как осколки залетали в машинные отделения, которые считаются очень хорошо защищенными, — неясно. Частичный ответ дают рапорты офицеров того же «Пересвета». С поступлением воды в отсек носового торпедного аппарата справились путем задраивания люка… То есть приведение корабля в полную боевую готовность носило весьма специфический характер — никто не считал обязательным задраивать водонепроницаемые двери и люки.

Но в целом броненосцы обоих противников выдержали испытание. Потери оказались довольно умеренными, причем погибших у русских и японцев было практически одинаковое число. И эти довольно скромные результаты были достигнуты при огромном расходе снарядов. Русские выпустили примерно 570 тяжелых снарядов и около 4700 средних (до 75 мм включительно), японцы истратили около 950 тяжелых и 5700 средних снарядов. Процент попаданий был невысоким, хотя японцы стреляли заметно лучше. Но если учесть источники, которые утверждают, что японцы израсходовали заметно больше снарядов, особенно тяжелых — более 1200 (Джулиан Корбетт приводит эту цифру со ссылкой на «Конфиденциальную историю»), их процент попаданий ощутимо понизится.

Следует отметить еще одну деталь, пагубно повлиявшую на судьбу Второй Тихоокеанской эскадры. За все время боя на русских кораблях не возникло ни одного серьезного пожара. На это обычно почти не обращают внимания, но ведь был опровергнут опыт предыдущих сражений — у Ялу и Сантьяго. В результате был сделан вывод, что опасность пожаров минимальна, и особых мер предосторожности в этом отношении можно не принимать, за что русские и заплатили в Цусимском сражении.

Этот бой оказал заметное влияние на тактику следующего крупного сражения — Цусимского. Адмирал Рожественский, памятуя о замешательстве, имевшем место при передаче командования на артурской эскадре, перед сражением отдал приказ: эскадру ведет головной броненосец. Если он выйдет из строя, то следующий — и так далее. Не менее серьезные выводы сделал для себя и адмирал Того. Он отказался от всяких сложных маневров и главное — от пресловутого «crossing-T», его действия в Цусимском сражении представляли разительный контраст с суетливым маневрированием в первой фазе данного боя. В дальнейшем Того действовал просто, даже прямолинейно, жаль, что русские не нашли противоядия от этой прямолинейности. Одновременно японцы сделали вывод и из расхода снарядов, ведь броненосцы выкинули в море почти две трети боезапаса главного калибра. В результате в Цусимском сражении японские корабли стреляли заметно медленнее, чем в Желтом море, что бы ни утверждали русские.

Тактический результат сражения следовало бы оценить как минимальную победу японцев. Хотя ни один корабль не был потоплен и не потерял боеспособности, но все-таки японские корабли пострадали заметно меньше русских. Однако со стратегической точки зрения это была сокрушительная победа японцев, русская эскадра вернулась обратно в Порт-Артур и больше в море не выходила, бесславно погибнув под огнем тяжелых гаубиц. Кстати, анализировать этот расстрел не имеет никакого смысла, заранее было известно, что броневые палубы кораблей рассчитывались на противостояние снижающихся снарядов морских орудий, но никак не на крутое падение гаубичных. Попытки навалить мешки с песком на палубы результата не дали и не могли дать. Японцы получили полное и безоговорочное господство на море и впредь могли не беспокоиться за свои коммуникации.

Цусимское сражение называют «самой решительной и полной победой на море в истории». Но я бы рискнул сказать так: решительной, но уже ничего не решающей. Бытует точка зрения, которую разделял и Джулиан Корбетт: «Военное положение, сокращение японских ресурсов и общее истощение наступательной энергии на суше потребовали сокрушительной победы на море, чтобы вынудить приемлемый мир. Следовало пойти на любой риск, чтобы обеспечить такой исход, и не было более причин избегать этого риска, так как больше не оставалось ничего, чего мог бы опасаться японский флот. Русские бросили на стол буквально все карты, которые имели, и пришло время выставить против них абсолютно все корабли. Поэтому следовало ожидать сражения на тех дистанциях, которые адмирал Того считал наиболее желательными для достижения решающего успеха».

Цусимское сражение 27–28 мая 1905 г.

Спорить с этим совершенно невозможно, однако у каждой медали имеется оборотная сторона. А каково было к этому времени состояние русской армии? Много лет спустя, сидя в стылых парижских мансардах, экс-офицеры и экс-генералы уверенно вещали, что их ждала победа. Однако совсем не зря генерал Линевич столь мастерски уклонялся от любого, даже самого незначительного наступления и окопался на Сыпингайских позициях в почтительном удалении от японцев. Русская армия истощила свою наступательную энергию гораздо раньше японской, и то, что теперь ее численность возросла вдвое по сравнению со сражением под Мукденом, означало лишь одно: при попытке наступать ее ждал Мукден удвоенных размеров. И это русскому командованию, а совсем не японскому требовалась хоть какая-то победа, чтобы условия мира были приемлемыми, хотя скорее всего Вторую Тихоокеанскую эскадру следовало сохранить в качестве «fleet in being», ведь угроза всегда страшнее ее исполнения, и, спекулируя этой угрозой, можно было вырвать нормальный мир. Когда русские бросили на стол все карты, выяснилось, что вместо каре тузов у них на руках всего лишь пара валетов.

Но мы отвлеклись. Туго закрученная пружина событий начала разворачиваться 27 мая 1905 года в 2.45, когда вспомогательный крейсер «Синано-мару» заметил в предрассветных сумерках неизвестный корабль, шедший с включенными огнями. Вскоре выяснилось, что это русское госпитальное судно «Орел», шедшее вместе с эскадрой, а некоторое время спустя японский разведчик обнаружил и другие корабли. В 4.45 в эфир полетела радиограмма с известием, что Вторая эскадра обнаружена.

Здесь следует сделать небольшое отступление. На русских кораблях также стояли радиостанции, но мне не удалось найти ни одного упоминания об их использовании во время боевых действий. Гораздо чаще рассказывается об удачных довоенных опытах по сверхдальней для тех времен связи на расстояние 50—100–200 миль. Наверняка флот пару раз использовал свои радиостанции по назначению, но уже одно то, что подобные упоминания приходится специально искать, говорит само за себя. Сразу вспоминается единственный случай — после Цусимского сражения миноносец «Бравый», подойдя к Владивостоку, передал, что у него кончился уголь, и вызвал помощь. Чаще всего читаешь о том, что «усиленной искрой перебивали передачи японцев», зато сами японцы пользовались своими радиостанциями постоянно. Это очень хорошо показывает отношение русского флота к техническим новинкам, за которое он в этой войне не раз заплатил. В 6.05 следивший за русскими вспомогательный крейсер сменил старый бронепалубный крейсер «Идзуми» из состава 3-го флота вице-адмирала Катаока.

Конец ознакомительного фрагмента.