Неточные совпадения
В одном из вагонов третьего класса, с рассвета, очутились друг против друга, у самого окна, два пассажира, — оба люди молодые, оба
почти налегке, оба не щегольски одетые, оба с довольно замечательными физиономиями, и оба пожелавшие, наконец, войти друг с другом
в разговор.
— О, как вы
в моем случае ошибаетесь, — подхватил швейцарский пациент, тихим и примиряющим голосом, — конечно, я спорить не могу, потому что всего не знаю, но мой доктор мне из своих последних еще на дорогу сюда дал, да два
почти года там на свой счет содержал.
Билеты-то я продал, деньги взял, а к Андреевым
в контору не заходил, а пошел, никуда не глядя,
в английский магазин, да на все пару подвесок и выбрал, по одному бриллиантику
в каждой, эдак
почти как по ореху будут, четыреста рублей должен остался, имя сказал, поверили.
— С величайшим удовольствием приду и очень вас благодарю за то, что вы меня полюбили. Даже, может быть, сегодня же приду, если успею. Потому, я вам скажу откровенно, вы мне сами очень понравились, и особенно когда про подвески бриллиантовые рассказывали. Даже и прежде подвесок понравились, хотя у вас и сумрачное лицо. Благодарю вас тоже за обещанное мне платье и за шубу, потому мне действительно платье и шуба скоро понадобятся. Денег же у меня
в настоящую минуту
почти ни копейки нет.
Женился генерал еще очень давно, еще будучи
в чине поручика, на девице
почти одного с ним возраста, не обладавшей ни красотой, ни образованием, за которою он взял всего только пятьдесят душ, — правда, и послуживших к основанию его дальнейшей фортуны.
Старшая была музыкантша, средняя была замечательный живописец; но об этом
почти никто не знал многие годы, и обнаружилось это только
в самое последнее время, да и то нечаянно.
— Ну как я об вас об таком доложу? — пробормотал
почти невольно камердинер. — Первое то, что вам здесь и находиться не следует, а
в приемной сидеть, потому вы сами на линии посетителя, иначе гость, и с меня спросится… Да вы что же, у нас жить, что ли, намерены? — прибавил он, еще раз накосившись на узелок князя, очевидно не дававший ему покоя.
— Да четыре года. Впрочем, я все на одном
почти месте сидел,
в деревне.
—
В Петербурге? Совсем
почти нет, так, только проездом. И прежде ничего здесь не знал, а теперь столько, слышно, нового, что, говорят, кто и знал-то, так сызнова узнавать переучивается. Здесь про суды теперь много говорят.
— Это, Гаврила Ардалионыч, — начал конфиденциально и
почти фамильярно камердинер, — докладываются, что князь Мышкин и барыни родственник, приехал с поездом из-за границы, и узелок
в руке, только…
Я года четыре
в России не был, с лишком; да и что я выехал:
почти не
в своем уме!
Еще
в Берлине подумал: «Это
почти родственники, начну с них; может быть, мы друг другу и пригодимся, они мне, я им, — если они люди хорошие».
Генеральша, впрочем, и сама не теряла аппетита, и обыкновенно,
в половине первого, принимала участие
в обильном завтраке, похожем
почти на обед, вместе с дочерьми.
Почти в то же самое время и Афанасий Иванович Тоцкий, человек высшего света, с высшими связями и необыкновенного богатства, опять обнаружил свое старинное желание жениться.
С другой стороны, было очевидно, что и сама Настасья Филипповна
почти ничего не
в состоянии сделать вредного,
в смысле, например, хоть юридическом; даже и скандала не могла бы сделать значительного, потому что так легко ее можно было всегда ограничить.
На интерес тоже не поддавалась, даже на очень крупный, и хотя приняла предложенный ей комфорт, но жила очень скромно и
почти ничего
в эти пять лет не скопила.
Это правда, что ей теперь тяжело и скучно, очень скучно; Афанасий Иванович угадал мечты ее; она желала бы воскреснуть, хоть не
в любви, так
в семействе, сознав новую цель; но что о Гавриле Ардалионовиче она
почти ничего не может сказать.
Тоцкому подозревалось по крайней мере что-то
в этом роде, подозревалось существование какого-то
почти безмолвного договора, основанного на взаимном проникновении, между генералом и Ганей.
Генеральша была ревнива к своему происхождению. Каково же ей было, прямо и без приготовления, услышать, что этот последний
в роде князь Мышкин, о котором она уже что-то слышала, не больше как жалкий идиот и
почти что нищий, и принимает подаяние на бедность. Генерал именно бил на эффект, чтобы разом заинтересовать, отвлечь все как-нибудь
в другую сторону.
— Ах, друг мой, не придавай такого смыслу… впрочем, ведь как тебе угодно; я имел
в виду обласкать его и ввести к нам, потому что это
почти доброе дело.
— Напротив, даже очень мило воспитан и с прекрасными манерами. Немного слишком простоват иногда… Да вот он и сам! Вот-с, рекомендую, последний
в роде князь Мышкин, однофамилец и, может быть, даже родственник, примите, обласкайте. Сейчас пойдут завтракать, князь, так сделайте
честь… А я уж, извините, опоздал, спешу…
Эта сухая материя особенно понравилась генеральше, которой
почти никогда не удавалось говорить о своей родословной, при всем желании, так что она встала из-за стола
в возбужденном состоянии духа.
— Ничему не могу научить, — смеялся и князь, — я все
почти время за границей прожил
в этой швейцарской деревне; редко выезжал куда-нибудь недалеко; чему же я вас научу? Сначала мне было только нескучно; я стал скоро выздоравливать; потом мне каждый день становился дорог, и чем дальше, тем дороже, так что я стал это замечать. Ложился спать я очень довольный, а вставал еще счастливее. А почему это все — довольно трудно рассказать.
У нас там водопад был, небольшой, высоко с горы падал и такою тонкою ниткой,
почти перпендикулярно, — белый, шумливый, пенистый; падал высоко, а казалось, довольно низко, был
в полверсте, а казалось, что до него пятьдесят шагов.
Впрочем, на меня все
в деревне рассердились больше по одному случаю… а Тибо просто мне завидовал; он сначала все качал головой и дивился, как это дети у меня все понимают, а у него
почти ничего, а потом стал надо мной смеяться, когда я ему сказал, что мы оба их ничему не научим, а они еще нас научат.
Мать
в то время уж очень больна была и
почти умирала; чрез два месяца она и
в самом деле померла; она знала, что она умирает, но все-таки с дочерью помириться не подумала до самой смерти, даже не говорила с ней ни слова, гнала спать
в сени, даже
почти не кормила.
И представьте, эта низость
почти всем им понравилась, но… тут вышла особенная история; тут вступились дети, потому что
в это время дети были все уже на моей стороне и стали любить Мари.
Тут я ей дал восемь франков и сказал ей, чтоб она берегла, потому что у меня больше уж не будет, а потом поцеловал ее и сказал, чтоб она не думала, что у меня какое-нибудь нехорошее намерение, и что целую я ее не потому, что влюблен
в нее, а потому, что мне ее очень жаль, и что я с самого начала ее нисколько за виноватую не
почитал, а только за несчастную.
Детям запретили даже и встречаться с нею, но они бегали потихоньку к ней
в стадо, довольно далеко,
почти в полверсте от деревни; они носили ей гостинцев, а иные просто прибегали для того, чтоб обнять ее, поцеловать, сказать: «Je vous aime, Marie!» [«Я вас люблю, Мари!» (фр.)] и потом стремглав бежать назад.
Она садилась
в стороне; там у одной,
почти прямой, отвесной скалы был выступ; она садилась
в самый угол, от всех закрытый, на камень и сидела
почти без движения весь день, с самого утра до того часа, когда стадо уходило.
Дети тотчас же узнали и
почти все перебывали у ней
в этот день навестить ее; она лежала
в своей постели одна-одинехонька.
В последний год я даже
почти помирился с Тибо и с пастором.
Как будто необъятная гордость и презрение,
почти ненависть, были
в этом лице, и
в то же самое время что-то доверчивое, что-то удивительно простодушное; эти два контраста возбуждали как будто даже какое-то сострадание при взгляде на эти черты.
Но только что он вступил
в столовую (еще через одну комнату от гостиной), с ним
в дверях
почти столкнулась выходившая Аглая. Она была одна.
— Я должен вам заметить, Гаврила Ардалионович, — сказал вдруг князь, — что я прежде действительно был так нездоров, что и
в самом деле был
почти идиот; но теперь я давно уже выздоровел, и потому мне несколько неприятно, когда меня называют идиотом
в глаза.
— Извините, князь, — горячо вскричал он, вдруг переменяя свой ругательный тон на чрезвычайную вежливость, — ради бога, извините! Вы видите,
в какой я беде! Вы еще
почти ничего не знаете, но если бы вы знали все, то наверно бы хоть немного извинили меня; хотя, разумеется, я неизвиним…
—
В Беломирском. Перевод
в Беломирский состоялся
почти накануне смерти. Я тут стоял и благословил его
в вечность. Ваша матушка…
— Приготовляется брак, и брак редкий. Брак двусмысленной женщины и молодого человека, который мог бы быть камер-юнкером. Эту женщину введут
в дом, где моя дочь и где моя жена! Но покамест я дышу, она не войдет! Я лягу на пороге, и пусть перешагнет чрез меня!.. С Ганей я теперь
почти не говорю, избегаю встречаться даже. Я вас предупреждаю нарочно; коли будете жить у нас, всё равно и без того станете свидетелем. Но вы сын моего друга, и я вправе надеяться…
— Но, друг мой, se trompe, это легко сказать, но разреши-ка сама подобный случай! Все стали
в тупик. Я первый сказал бы qu’on se trompe. [Мой муж ошибается (фр.).] Но, к несчастию, я был свидетелем и участвовал сам
в комиссии. Все очные ставки показали, что это тот самый, совершенно тот же самый рядовой Колпаков, который полгода назад был схоронен при обыкновенном параде и с барабанным боем. Случай действительно редкий,
почти невозможный, я соглашаюсь, но…
В голосе Гани слышалась уже та степень раздражения,
в которой человек
почти сам рад этому раздражению, предается ему безо всякого удержу и чуть не с возрастающим наслаждением, до чего бы это ни довело.
Но Ганя спохватился тотчас же,
почти в первую минуту своего движения, и нервно захохотал. Он совершенно опомнился.
— Ну, еще бы! Вам-то после… А знаете, я терпеть не могу этих разных мнений. Какой-нибудь сумасшедший, или дурак, или злодей
в сумасшедшем виде даст пощечину, и вот уж человек на всю жизнь обесчещен, и смыть не может иначе как кровью, или чтоб у него там на коленках прощенья просили. По-моему, это нелепо и деспотизм. На этом Лермонтова драма «Маскарад» основана, и — глупо, по-моему. То есть, я хочу сказать, ненатурально. Но ведь он ее
почти в детстве писал.
Коля провел князя недалеко, до Литейной,
в одну кафе-биллиардную,
в нижнем этаже, вход с улицы. Тут направо,
в углу,
в отдельной комнатке, как старинный обычный посетитель, расположился Ардалион Александрович, с бутылкой пред собой на столике и
в самом деле с «Indеpendance Belge»
в руках. Он ожидал князя; едва завидел, тотчас же отложил газету и начал было горячее и многословное объяснение,
в котором, впрочем, князь
почти ничего не понял, потому что генерал был уж
почти что готов.
— Отсюда далеко: у Большого театра, дом Мытовцовой,
почти тут же на площади,
в бельэтаже… У ней большого собрания не будет, даром что именинница, и разойдутся рано…
Визит к ней, — это пять минут,
в этом доме я без церемонии, я тут
почти что живу, умоюсь, сделаю самый необходимый туалет, и тогда на извозчике мы пустимся к Большому театру.
Кроме них, разумеется, был и Ганя, — тоже очень мрачный, очень задумчивый и даже
почти совсем «нелюбезный», большею частию стоявший
в стороне, поодаль, и молчавший.
— Дело слишком ясное и слишком за себя говорит, — подхватил вдруг молчавший Ганя. — Я наблюдал князя сегодня
почти безостановочно, с самого мгновения, когда он давеча
в первый раз поглядел на портрет Настасьи Филипповны, на столе у Ивана Федоровича. Я очень хорошо помню, что еще давеча о том подумал,
в чем теперь убежден совершенно, и
в чем, мимоходом сказать, князь мне сам признался.
— Отнюдь нет, господа! Я именно прошу вас сидеть. Ваше присутствие особенно сегодня для меня необходимо, — настойчиво и значительно объявила вдруг Настасья Филипповна. И так как
почти уже все гости узнали, что
в этот вечер назначено быть очень важному решению, то слова эти показались чрезвычайно вескими. Генерал и Тоцкий еще раз переглянулись, Ганя судорожно шевельнулся.
Прелесть рассказа, оригинальность постановки главного лица, этот заманчивый мир, разобранный до тонкости, и наконец все эти очаровательные подробности, рассыпанные
в книге (насчет, например, обстоятельств употребления букетов белых и розовых камелий по очереди), одним словом, все эти прелестные детали, и всё это вместе, произвели
почти потрясение.
— Но… вспомните, Настасья Филипповна, — запинаясь, пробормотал Тоцкий, — вы дали обещание… вполне добровольное, и могли бы отчасти и пощадить… Я затрудняюсь и… конечно, смущен, но… Одним словом, теперь,
в такую минуту, и при… при людях, и всё это так… кончить таким пети-жё дело серьезное, дело
чести и сердца… от которого зависит…