— Высокие слова! Вы
разрешаете загадку жизни! — вскричал капитан, наполовину плутуя, а наполовину действительно в неподдельном восторге, потому что был большой любитель словечек. — Из всех ваших слов, Николай Всеволодович, я запомнил одно по преимуществу, вы еще в Петербурге его высказали: «Нужно быть действительно великим человеком, чтобы суметь устоять даже против здравого смысла». Вот-с!
Как-то раз зашел к нам старик Покровский. Он долго с нами болтал, был не по-обыкновенному весел, бодр, разговорчив; смеялся, острил по-своему и наконец
разрешил загадку своего восторга и объявил нам, что ровно через неделю будет день рождения Петеньки и что по сему случаю он непременно придет к сыну; что он наденет новую жилетку и что жена обещалась купить ему новые сапоги. Одним словом, старик был счастлив вполне и болтал обо всем, что ему на ум попадалось.
А что есть истина? Вы знаете ли это? // Пилат[17] на свой вопрос остался без ответа, // А
разрешить загадку — сущий вздор: // Представьте выпуклый узор // На бляхе жестяной. Со стороны обратной // Он в глубину изображен; // Двояким способом выходит с двух сторон // Одно и то же аккуратно. // Узор есть истина. Господь же бог и я — // Мы обе стороны ея; // Мы выражаем тайну бытия — // Он верхней частью, я исподней, // И вот вся разница, друзья, // Между моей сноровкой и господней.
Страх перед разумом вызывает у победителей стремление подорвать его силы: они начинают говорить об ограниченности разума, о том, что исследование не способно
разрешить загадки бытия, ставят на место изучения умозрение, на место исследования — созерцание.
Неточные совпадения
Ужель
загадку разрешила? // Ужели слово найдено? // Часы бегут: она забыла, // Что дома ждут ее давно, // Где собралися два соседа // И где об ней идет беседа. // «Как быть? Татьяна не дитя, — // Старушка молвила кряхтя. — // Ведь Оленька ее моложе. // Пристроить девушку, ей-ей, // Пора; а что мне делать с ней? // Всем наотрез одно и то же: // Нейду. И все грустит она // Да бродит по лесам одна».
А сын, вломившийся к отцу, убивший его, но в то же время и не убивший, это уж даже и не роман, не поэма, это сфинкс, задающий
загадки, которые и сам, уж конечно, не
разрешит.
Словом сказать, постепенно подкрадывается лето, а вместе с ним и бесконечный ряд дней, в течение которых Арсению Потапычу, по примеру прошлого года, придется
разрешать мучительную
загадку, свершит он или не свершит, сведет ли концы с концами или не сведет.
Но Дэбльтоун, — говорим это с гордостью, — не только
разрешил этнографическую
загадку, оказавшуюся не по силам кичливому Нью-Йорку, но еще подал сказанному городу пример истинно христианского обращения с иностранцем, — обращения, которое, надеемся, изгладит в его душе горестные воспоминания, порожденные пребыванием в Нью-Йорке.