Неточные совпадения
Исследований не оказалось; но зато оказалось возможным простоять всю остальную жизнь, более двадцати
лет, так сказать, «воплощенной укоризной» пред отчизной, по выражению народного
поэта...
Она охраняла его от каждой пылинки, нянчилась с ним двадцать два
года, не спала бы целых ночей от заботы, если бы дело коснулось до его репутации
поэта, ученого, гражданского деятеля.
Но, по некоторому гражданскому кокетству, он не только не молодился, но как бы и щеголял солидностию
лет своих, и в костюме своем, высокий, сухощавый, с волосами до плеч, походил как бы на патриарха или, еще вернее, на портрет
поэта Кукольника, литографированный в тридцатых
годах при каком-то издании, особенно когда сидел
летом в саду, на лавке, под кустом расцветшей сирени, опершись обеими руками на трость, с раскрытою книгой подле и поэтически задумавшись над закатом солнца.
— Друг мой, да ведь это не страх. Но пусть даже меня простят, пусть опять сюда привезут и ничего не сделают — и вот тут-то я и погиб. Elle me soupçonnera toute sa vie… [Она будет меня подозревать всю свою жизнь… (фр.)] меня, меня,
поэта, мыслителя, человека, которому она поклонялась двадцать два
года!
Неточные совпадения
Блеснет заутра луч денницы // И заиграет яркий день; // А я, быть может, я гробницы // Сойду в таинственную сень, // И память юного
поэта // Поглотит медленная
Лета, // Забудет мир меня; но ты // Придешь ли, дева красоты, // Слезу пролить над ранней урной // И думать: он меня любил, // Он мне единой посвятил // Рассвет печальный жизни бурной!.. // Сердечный друг, желанный друг, // Приди, приди: я твой супруг!..»
Он слушал Ленского с улыбкой. //
Поэта пылкий разговор, // И ум, еще в сужденьях зыбкой, // И вечно вдохновенный взор, — // Онегину всё было ново; // Он охладительное слово // В устах старался удержать // И думал: глупо мне мешать // Его минутному блаженству; // И без меня пора придет, // Пускай покамест он живет // Да верит мира совершенству; // Простим горячке юных
лет // И юный жар и юный бред.
Меж гор, лежащих полукругом, // Пойдем туда, где ручеек, // Виясь, бежит зеленым лугом // К реке сквозь липовый лесок. // Там соловей, весны любовник, // Всю ночь поет; цветет шиповник, // И слышен говор ключевой, — // Там виден камень гробовой // В тени двух сосен устарелых. // Пришельцу надпись говорит: // «Владимир Ленской здесь лежит, // Погибший рано смертью смелых, // В такой-то
год, таких-то
лет. // Покойся, юноша-поэт!»
Но чай несут: девицы чинно // Едва за блюдечки взялись, // Вдруг из-за двери в зале длинной // Фагот и флейта раздались. // Обрадован музыки громом, // Оставя чашку чаю с ромом, // Парис окружных городков, // Подходит к Ольге Петушков, // К Татьяне Ленский; Харликову, // Невесту переспелых
лет, // Берет тамбовский мой
поэт, // Умчал Буянов Пустякову, // И в залу высыпали все, // И бал блестит во всей красе.
И чье-нибудь он сердце тронет; // И, сохраненная судьбой, // Быть может, в
Лете не потонет // Строфа, слагаемая мной; // Быть может (лестная надежда!), // Укажет будущий невежда // На мой прославленный портрет // И молвит: то-то был
поэт! // Прими ж мои благодаренья, // Поклонник мирных аонид, // О ты, чья память сохранит // Мои летучие творенья, // Чья благосклонная рука // Потреплет лавры старика!