Неточные совпадения
Не
то чтоб уж я его приравнивал к актеру на театре: сохрани боже,
тем более что сам его уважаю.
Привычка привела почти к
тому же и Степана Трофимовича, но еще в
более невинном и безобидном виде, если можно так выразиться, потому что прекраснейший был человек.
Но хотя и на боку, а воплощенность укоризны сохранялась и в лежачем положении, — надо отдать справедливость,
тем более что для губернии было и
того достаточно.
А по правде, ужасно любил сразиться в карточки, за что, и особенно в последнее время, имел частые и неприятные стычки с Варварой Петровной,
тем более что постоянно проигрывал.
Так как она никогда ни разу потом не намекала ему на происшедшее и всё пошло как ни в чем не бывало,
то он всю жизнь наклонен был к мысли, что всё это была одна галлюцинация пред болезнию,
тем более что в
ту же ночь он и вправду заболел на целых две недели, что, кстати, прекратило и свидания в беседке.
Оставаться долее в Петербурге было, разумеется, невозможно,
тем более что и Степана Трофимовича постигло окончательное fiasco. [поражение (ит.).]
— Cher ami, [Дорогой друг (фр.).] — благодушно заметил ему Степан Трофимович, — поверьте, что это(он повторил жест вокруг шеи) нисколько не принесет пользы ни нашим помещикам, ни всем нам вообще. Мы и без голов ничего не сумеем устроить, несмотря на
то что наши головы всего
более и мешают нам понимать.
Он был в полном восторге,
тем более что все время разлуки с своим другом провел в крайнем унынии.
Но еще в Швейцарии почувствовала сердцем своим, что брошенного друга надо по возвращении вознаградить,
тем более что давно уже сурово с ним обходилась.
Тяготил его, главное, стыд, хотя мы в эту неделю никого не видали и всё сидели одни; но он стыдился даже и меня, и до
того, что чем
более сам открывал мне,
тем более и досадовал на меня за это.
И, однако, все эти грубости и неопределенности, всё это было ничто в сравнении с главною его заботой. Эта забота мучила его чрезвычайно, неотступно; от нее он худел и падал духом. Это было нечто такое, чего он уже
более всего стыдился и о чем никак не хотел заговорить даже со мной; напротив, при случае лгал и вилял предо мной, как маленький мальчик; а между
тем сам же посылал за мною ежедневно, двух часов без меня пробыть не мог, нуждаясь во мне, как в воде или в воздухе.
Но всего
более досадовал я на него за
то, что он не решался даже пойти сделать необходимый визит приехавшим Дроздовым, для возобновления знакомства, чего, как слышно, они и сами желали, так как спрашивали уже о нем, о чем и он тосковал каждодневно.
— Это письмо я получила вчера, — покраснев и торопясь стала объяснять нам Лиза, — я тотчас же и сама поняла, что от какого-нибудь глупца; и до сих пор еще не показала maman, чтобы не расстроить ее еще
более. Но если он будет опять продолжать,
то я не знаю, как сделать. Маврикий Николаевич хочет сходить запретить ему. Так как я на вас смотрела как на сотрудника, — обратилась она к Шатову, — и так как вы там живете,
то я и хотела вас расспросить, чтобы судить, чего еще от него ожидать можно.
Он произвел на меня впечатление зловещее: встретив же его у Шатова теперь, я подивился,
тем более что Шатов и вообще был до гостей не охотник.
Я тотчас же рассказал всё, в точном историческом порядке, и прибавил, что хоть я теперь и успел одуматься после давешней горячки, но еще
более спутался: понял, что тут что-то очень важное для Лизаветы Николаевны, крепко желал бы помочь, но вся беда в
том, что не только не знаю, как сдержать данное ей обещание, но даже не понимаю теперь, что именно ей обещал.
Пьем мы это чай, а монашек афонский и говорит мать-игуменье: «Всего
более, благословенная мать-игуменья, благословил господь вашу обитель
тем, что такое драгоценное, говорит, сокровище сохраняете в недрах ее».
— О, без сомнения я не захочу лишить ее этого удовольствия,
тем более что я сама… — с удивительною любезностью залепетала вдруг Юлия Михайловна, — я сама… хорошо знаю, какая на наших плечиках фантастическая всевластная головка (Юлия Михайловна очаровательно улыбнулась)…
— И мне
тем более приятно, — почти уже с восторгом продолжала свой лепет Юлия Михайловна, даже вся покраснев от приятного волнения, — что, кроме удовольствия быть у вас, Лизу увлекает теперь такое прекрасное, такое, могу сказать, высокое чувство… сострадание… (она взглянула на «несчастную»)… и… на самой паперти храма…
— Лиза, ехать пора, — брезгливо возгласила Прасковья Ивановна и приподнялась с места. — Ей, кажется, жаль уже стало, что она давеча, в испуге, сама себя обозвала дурой. Когда говорила Дарья Павловна, она уже слушала с высокомерною склад-кой на губах. Но всего
более поразил меня вид Лизаветы Николаевны с
тех пор, как вошла Дарья Павловна: в ее глазах засверкали ненависть и презрение, слишком уж нескрываемые.
Но всего
более поражало в нем
то, что он явился теперь во фраке и в чистом белье.
— Сударыня, — не слушал капитан, — я, может быть, желал бы называться Эрнестом, а между
тем принужден носить грубое имя Игната, — почему это, как вы думаете? Я желал бы называться князем де Монбаром, а между
тем я только Лебядкин, от лебедя, — почему это? Я поэт, сударыня, поэт в душе, и мог бы получать тысячу рублей от издателя, а между
тем принужден жить в лохани, почему, почему? Сударыня! По-моему, Россия есть игра природы, не
более!
Довольно странно было и вне обыкновенных приемов это навязчивое желание этого вдруг упавшего с неба господина рассказывать чужие анекдоты. Но он поймал Варвару Петровну на удочку, дотронувшись до слишком наболевшего места. Я еще не знал тогда характера этого человека вполне, а уж
тем более его намерений.
А Николай Всеволодович, как нарочно, еще
более раздражал мечту: вместо
того чтобы рассмеяться, он вдруг стал обращаться к mademoiselle Лебядкиной с неожиданным уважением.
Кончилось
тем, что когда Николаю Всеволодовичу пришлось тогда отправляться сюда, он, уезжая, распорядился о ее содержании и, кажется, довольно значительном ежегодном пенсионе, рублей в триста по крайней мере, если не
более.
Ну пусть, наконец, чудачество — но ведь более-то уж ничего нельзя сказать; а между
тем теперь вот из этого сделали историю…
— Нет, это было нечто высшее чудачества и, уверяю вас, нечто даже святое! Человек гордый и рано оскорбленный, дошедший до
той «насмешливости», о которой вы так метко упомянули, — одним словом, принц Гарри, как великолепно сравнил тогда Степан Трофимович и что было бы совершенно верно, если б он не походил еще
более на Гамлета, по крайней мере по моему взгляду.
— О, это мой характер! Я узнаю себя в Nicolas. Я узнаю эту молодость, эту возможность бурных, грозных порывов… И если мы когда-нибудь сблизимся с вами, Петр Степанович, чего я с моей стороны желаю так искренно,
тем более что вам уже так обязана,
то вы, может быть, поймете тогда…
Теперь же у ней были новые хлопоты: с самого
того мгновения, как вышел капитан и столкнулся в дверях с Николаем Всеволодовичем, Лиза вдруг принялась смеяться, — сначала тихо, порывисто, но смех разрастался всё
более и
более, громче и явственнее.
Он угадал; через минуту все суетились, принесли воды. Лиза обнимала свою мама, горячо целовала ее, плакала на ее плече и тут же, опять откинувшись и засматривая ей в лицо, принималась хохотать. Захныкала, наконец, и мама. Варвара Петровна увела их обеих поскорее к себе, в
ту самую дверь, из которой вышла к нам давеча Дарья Павловна. Но пробыли они там недолго, минуты четыре, не
более…
Он с достоинством поклонился Варваре Петровне и не вымолвил слова (правда, ему ничего и не оставалось
более). Он так и хотел было совсем уже выйти, но не утерпел и подошел к Дарье Павловне.
Та, кажется, это предчувствовала, потому что тотчас же сама, вся в испуге, начала говорить, как бы спеша предупредить его...
Николай Всеволодович объяснил, что желает завтра же и чтобы непременно начать с возобновления извинений и даже с обещания вторичного письма с извинениями, но с
тем, однако, что и Гаганов, с своей стороны, обещал бы не писать
более писем. Полученное же письмо будет считаться как не бывшее вовсе.
— Нет,
тот именно хвалился, что уж поймал его. Кстати, позвольте, однако же, и вас обеспокоить вопросом,
тем более что я, мне кажется, имею на него теперь полное право. Скажите мне: ваш-то заяц пойман ли аль еще бегает?
Еще в детстве его, в
той специальной военной школе для
более знатных и богатых воспитанников, в которой он имел честь начать и кончить свое образование, укоренились в нем некоторые поэтические воззрения: ему понравились замки, средневековая жизнь, вся оперная часть ее, рыцарство; он чуть не плакал уже тогда от стыда, что русского боярина времен Московского царства царь мог наказывать телесно, и краснел от сравнений.
Степан Трофимович даже заметил однажды, что чем
более помещик разорился,
тем слаще он подсюсюкивает и растягивает слова.
Разумеется, никто
более ее не был пленен и очарован вышеприведенными знаменательными словами Юлии Михайловны на вечере у предводительши: они много сняли тоски с ее сердца и разом разрешили многое из
того, что так мучило ее с
того несчастного воскресенья.
Степан Трофимович сидел, протянувшись на кушетке. С
того четверга он похудел и пожелтел. Петр Степанович с самым фамильярным видом уселся подле него, бесцеремонно поджав под себя ноги, и занял на кушетке гораздо
более места, чем сколько требовало уважение к отцу. Степан Трофимович молча и с достоинством посторонился.
Увы, я должен признаться в одном странном малодушии нашего друга: мечта о
том, что ему следует выйти из уединения и задать последнюю битву, всё
более и
более одерживала верх в его соблазненном воображении.
— Все.
То есть, конечно, где же их прочитать? Фу, сколько ты исписал бумаги, я думаю, там
более двух тысяч писем… А знаешь, старик, я думаю, у вас было одно мгновение, когда она готова была бы за тебя выйти? Глупейшим ты образом упустил! Я, конечно, говорю с твоей точки зрения, но все-таки ж лучше, чем теперь, когда чуть не сосватали на «чужих грехах», как шута для потехи, за деньги.
Андрей Антонович имел честь воспитываться в одном из
тех высших русских учебных заведений, которые наполняются юношеством из
более одаренных связями или богатством семейств.
У Юлии Михайловны, по старому счету, было двести душ, и, кроме
того, с ней являлась большая протекция. С другой стороны, фон Лембке был красив, а ей уже за сорок. Замечательно, что он мало-помалу влюбился в нее и в самом деле, по мере
того как всё
более и
более ощущал себя женихом. В день свадьбы утром послал ей стихи. Ей всё это очень нравилось, даже стихи: сорок лет не шутка. Вскорости он получил известный чин и известный орден, а затем назначен был в нашу губернию.
— Это не
то, не
то, — увлекался он, всё
более и
более раздражаясь в своем самолюбии, — вы, как молодой человек и, главное, незнакомый с нашими целями, заблуждаетесь.
Тем более что и свадьба наша после теперешнего моего шага уже никак невозможна.
— Я только хотел заявить, — заволновался гимназист ужасно, — что предрассудки хотя, конечно, старая вещь и надо истреблять, но насчет именин все уже знают, что глупости и очень старо, чтобы терять драгоценное время, и без
того уже всем светом потерянное, так что можно бы употребить свое остроумие на предмет
более нуждающийся…
— Господа, — возвысил вдруг голос Виргинский, — если бы кто пожелал начать о чем-нибудь
более идущем к делу или имеет что заявить,
то я предлагаю приступить, не теряя времени.
— Господа, коли так, — начал выбранный Виргинский, —
то я предлагаю давешнее первоначальное мое предложение: если бы кто пожелал начать о чем-нибудь
более идущем к делу или имеет что заявить,
то пусть приступит, не теряя времени.
Но так как будущая общественная форма необходима именно теперь, когда все мы наконец собираемся действовать, чтоб уже
более не задумываться,
то я и предлагаю собственную мою систему устройства мира.
— Позвольте-с, — вскипал всё
более и
более хромой, — разговоры и суждения о будущем социальном устройстве — почти настоятельная необходимость всех мыслящих современных людей. Герцен всю жизнь только о
том и заботился. Белинский, как мне достоверно известно, проводил целые вечера с своими друзьями, дебатируя и предрешая заранее даже самые мелкие, так сказать кухонные, подробности в будущем социальном устройстве.
— Видите-с. А так как при самых благоприятных обстоятельствах раньше пятидесяти лет, ну тридцати, такую резню не докончишь, потому что ведь не бараны же те-то, пожалуй, и не дадут себя резать, —
то не лучше ли, собравши свой скарб, переселиться куда-нибудь за тихие моря на тихие острова и закрыть там свои глаза безмятежно? Поверьте-с, — постучал он значительно пальцем по столу, — вы только эмиграцию такою пропагандой вызовете, а
более ничего-с!
— Я, признаюсь,
более принадлежу к решению гуманному, — проговорил майор, — но так как уж все,
то и я со всеми.
— Господа, если бы так, — продолжал Верховенский, —
то ведь всех
более компрометировал себя я, а потому предложу ответить на один вопрос, разумеется, если захотите. Вся ваша полная воля.