Неточные совпадения
«Отечествен. записки» постоянно служили неприятельским
станом для Островского, и большая часть их нападений обращена
была на критиков, превозносивших его произведения.
Весьма бесцеремонно нашел он, что нынешней критике пришелся не по плечу талант Островского, и потому она
стала к нему в положение очень комическое; он объявил даже, что и «Свои люди» не
были разобраны потому только, что и в них уже высказалось новое слово, которое критика хоть и видит, да зубом неймет…
В «Современнике»
было в свое время выставлено дикое безобразие этой
статьи, проповедующей, что жена должна с готовностью подставлять спину бьющему ее пьяному мужу, и восхваляющей Островского за то, что он будто бы разделяет эти мысли и умел рельефно их выразить….
В публике
статья эта
была встречена общим негодованием.
«
Стало быть,
была какая-нибудь причина?» Может
быть, действительно Островский так часто изменяет свое направление, что его характер до сих пор еще не мог определиться?
Мы могли бы построить всю нашу
статью на развитии этих, всеми признанных, положений и, может
быть, избрали бы благую часть.
И этот игрок многих еще обыгрывал: другие,
стало быть, и трех-то ходов не рассчитывали, а так только — смотрели на то, что у них под носом.
Для того чтобы сказать что-нибудь определенное о таланте Островского, нельзя,
стало быть, ограничиться общим выводом, что он верно изображает действительность; нужно еще показать, как обширна сфера, подлежащая его наблюдениям, до какой степени важны те стороны фактов, которые его занимают, и как глубоко проникает он в них.
Старик самодур сбреет бороду и
станет напиваться шампанским вместо водки; дочь его
будет петь жестокие романсы и увлекаться офицерами; сын начнет кутить и покупать дорогие платья и шали танцовщицам: вот и весь кодекс их образованности…
Дело,
стало быть, очень просто: представилась возможность выгодно сбыть сестру, — как же не воспользоваться случаем?
«Мне бы самому как-нибудь получше устроиться; а там, кто от кого пострадает или прибыль получит, мне до этого дела нет; коли пострадает, так сам виноват: оплошал,
стало быть».
Работающему человеку никогда здесь не
было мирной, свободной и общеполезной деятельности; едва успевши осмотреться, он уже чувствовал, что очутился каким-то образом в неприятельском
стане и должен, для спасения своего существования, как-нибудь надуть своих врагов, прикинувшись хоть добровольным переметчиком.
Надуть разом, с рывка, хотя бы и самым бессовестным образом, — это ему ничего; но, думать, соображать, подготовлять обман долгое время, подводить всю эту механику — на такую хроническую бессовестность его не
станет, и не
станет вовсе не потому, чтобы в нем мало
было бессовестности и лукавства, — то и другое находится в нем с избытком, — а просто потому, что он не привык серьезно думать о чем-нибудь.
Тяжело проследить подобную карьеру; горько видеть такое искажение человеческой природы. Кажется, ничего не может
быть хуже того дикого, неестественного развития, которое совершается в натурах, подобных Подхалюзину, вследствие тяготения над ними самодурства. Но в последующих комедиях Островского нам представляется новая сторона того же влияния, по своей мрачности и безобразию едва ли уступающая той, которая
была нами указана в прошедшей
статье.
Но, упомянувши об этой пьесе, мы считаем нужным напомнить читателям то, что сказано
было нами в первой
статье — о значении вообще художнической деятельности.
И к Русакову могли иметь некоторое применение стихи, поставленные эпиграфом этой
статьи: и он имеет добрые намерения, и он желает пользы для других, но «напрасно просит о тени» и иссыхает от палящих лучей самодурства. Но всего более идут эти стихи к несчастным, которые,
будучи одарены прекраснейшим сердцем и чистейшими стремлениями, изнемогают под гнетом самодурства, убивающего в них всякую мысль и чувство. О них-то думая, мы как раз вспоминали...
Стало быть, глупость сына имеет свою приятность для матери!..
Стало,
быть, их не беспечность удерживает в их положении, а что-то другое, поглубже…
Мы не
будем долго на ней останавливаться — не потому, чтоб она того не стоила, а потому, что, во-первых, наши
статьи и без того очень растянулись, а во-вторых, сама пьеса очень проста — и по интриге, и по очеркам, характеров, так что для объяснения их не нужно много слов, особенно после того, что говорено
было выше.
Эти бесчеловечные слова внушены просто тем, что старик совершенно не в состоянии понять: как же это так — от мужа уйти! В его голове никак не помещается такая мысль. Это для него такая нелепость, против которой он даже не знает, как и возражать, — все равно, как бы нам сказали, что человек должен ходить на руках, а
есть ногами: что бы мы
стали возражать?.. Он только и может, что повторять беспрестанно: «Да как же это так?.. Да ты пойми, что это такое… Как же от мужа идти! Как же это!..»
С другой стороны, если бы надобности в материальных благах не
было для человека, то, конечно, Андрей Титыч не
стал бы так дрожать перед тятенькой, и Надя могла бы не жить у Уланбековой, и даже Тишка не
стал бы уважать Подхалюзина…
От него ведь дается право и способы к деятельности; без него остальные люди ничтожны, как говорит Юсов в «Доходном месте»: «Обратили на тебя внимание, ну, ты и человек, дышишь; а не обратили, — что ты?» Так,
стало быть, о бездеятельности самих самодуров и говорить нечего.
Они,
стало быть, тоже очень стеснены в своей деятельности, и именно вследствие необеспеченности своего положения, вследствие зависимости их материальных средств от первой прихоти самодура…
И она безропотно покоряется этому, находя, что так
быть должно, так уж испокон веку заведено и,
стало быть, судьба уж такая…
А в самом деле — слабо должно
быть самодурство, если уж и Жадова
стало бояться!.. Ведь это хороший признак!..
Вот почему иногда общий смысл раскрываемой идеи требовал больших распространений и повторений одного и того же в разных видах, — чтобы
быть понятным и в то же время уложиться в фигуральную форму, которую мы должны
были взять для нашей
статьи, по требованию самого предмета…
Неточные совпадения
Бобчинский. Сначала вы сказали, а потом и я сказал. «Э! — сказали мы с Петром Ивановичем. — А с какой
стати сидеть ему здесь, когда дорога ему лежит в Саратовскую губернию?» Да-с. А вот он-то и
есть этот чиновник.
Анна Андреевна. Ты, Антоша, всегда готов обещать. Во-первых, тебе не
будет времени думать об этом. И как можно и с какой
стати себя обременять этакими обещаниями?
Трудись! Кому вы вздумали // Читать такую проповедь! // Я не крестьянин-лапотник — // Я Божиею милостью // Российский дворянин! // Россия — не неметчина, // Нам чувства деликатные, // Нам гордость внушена! // Сословья благородные // У нас труду не учатся. // У нас чиновник плохонький, // И тот полов не выметет, // Не
станет печь топить… // Скажу я вам, не хвастая, // Живу почти безвыездно // В деревне сорок лет, // А от ржаного колоса // Не отличу ячменного. // А мне
поют: «Трудись!»
Сам Ермил, // Покончивши с рекрутчиной, //
Стал тосковать, печалиться, // Не
пьет, не
ест: тем кончилось, // Что в деннике с веревкою // Застал его отец.
Да тут беда подсунулась: // Абрам Гордеич Ситников, // Господский управляющий, //
Стал крепко докучать: // «Ты писаная кралечка, // Ты наливная ягодка…» // — Отстань, бесстыдник! ягодка, // Да бору не того! — // Укланяла золовушку, // Сама нейду на барщину, // Так в избу прикатит! // В сарае, в риге спрячуся — // Свекровь оттуда вытащит: // «Эй, не шути с огнем!» // — Гони его, родимая, // По шее! — «А не хочешь ты // Солдаткой
быть?» Я к дедушке: // «Что делать? Научи!»