Неточные совпадения
Содержание их было различное: история, математика, философия,
редкие издания с описаниями старинных путешествий, морских битв,
книги по мореходству и справочники, но более всего — романы, где рядом с Теккереем и Мопассаном пестрели бесстыдные обложки парижской альковной макулатуры.
23-го августа. Читал „Записки“ госпожи Дашковой и о Павле Петровиче; всё заграничного издания. Очень все любопытно. С мнениями Дашковой во многом согласен, кроме что о Петре, — о нем думаю иначе. Однако спасибо Чемерницкому, что рассевает этими
редкими книгами мою сильную скуку.
Между прочим, я имею очень
редкую книгу, под названием «Путеводитель по русским съезжим домам», соч. австрийского серба Глупчича-Ядрилича, приезжавшего вместе с прочими братьями-славянами, в 1870 году, в Россию, но не попавшего ни в Петербург, ни в Москву, потому что Соломенный помпадур, под личною своею ответственностью, посадил его на все время торжеств на съезжую.
Он сам предложил Долинскому несколько
редких книг, и, столкнувшись с ним однажды вечером у своей двери, попросил его зайти к себе.
Деренков, сухорукий человечек, с добрым лицом в светлой бородке и умными глазами, обладал лучшей в городе библиотекой запрещенных и
редких книг, ими пользовались студенты многочисленных учебных заведений Казани и различные революционно настроенные люди.
Неточные совпадения
Они, трое, все
реже посещали Томилина. Его обыкновенно заставали за
книгой, читал он — опираясь локтями о стол, зажав ладонями уши. Иногда — лежал на койке, согнув ноги, держа
книгу на коленях, в зубах его торчал карандаш. На стук в дверь он никогда не отвечал, хотя бы стучали три, четыре раза.
Наши синологи были у него и приобрели много изданных им
книг, довольно
редких в Европе.
Как только встал он поутру, тотчас обратился к гадательной
книге, в конце которой один добродетельный книгопродавец, по своей
редкой доброте и бескорыстию, поместил сокращенный снотолкователь. Но там совершенно не было ничего, даже хотя немного похожего на такой бессвязный сон.
Леон Блуа,
редкий во Франции писатель апокалиптического духа, был враждебен буржуазному обществу и буржуазной цивилизации, его не любили и мало ценили [См. изумительную
книгу Л. Блуа «Exegese des lieux communs».
В седьмом классе корпуса, по воскресеньям, давалась на руки кадетам хрестоматия Гербеля —
книга необыкновенно больших размеров и
редкой толщины.