Неточные совпадения
Недоумевающее лицо Стерса было передо мной, и я видел,
что он сидит молча. Я и Стерс, занятые схваткой, могли только называть цифры.
Пока это пробегало в уме, впечатление полного жизни женского голоса оставалось непоколебленным.
Пока я говорил это, Гез уже мне ответил. Ответ заключался в смене выражений его лица, значение которой я мог определить как сопротивление. Но разговор только
что начался, и я не терял надежды.
Пока он писал, меня начал мучить страх,
что судно Геза ушло.
Зная свойство слуг всячески раздувать сплетню, а также, в ожидании наживы, присочинять небылицы, которыми надеются угодить, я ограничился тем,
что принял
пока к сведению веселые планы Геза, и так как вскоре после того был подан обед в каюту (капитан отправился обедать в гостиницу), я съел его, очень довольный одиночеством и кушаньями.
Никто не должен знать,
что я была с вами, — кроме одной, которая
пока скрыта.
Пока я курил и думал, пришел Тоббоган. Он обратился ко мне, сказав,
что Проктор просит меня зайти к нему в каюту, если я сносно себя чувствую. Я вышел. Волнение стало заметно сильнее к ночи. Шхуна, прилегая с размаха, поскрипывала на перевалах. Спустясь через тесный люк по крутой лестнице, я прошел за Тоббоганом в каюту Проктора. Это было чистое помещение сурового типа и так невелико,
что между столом и койкой мог поместиться только мат для вытирания ног. Каюта была основательно прокурена.
— Если будет надобность, — ответил я, не зная еще,
что может быть, — я воспользуюсь вашей добротой. Вещи я оставлю
пока у вас.
Его перебило возвращение всей застольной группы, занявшей свои места с гневом и смехом. Дальнейший разговор был так нервен и непоследователен — причем часть обращалась ко мне, поясняя происходящее; другая вставляла различные замечания, спорила и перебивала, —
что я бессилен восстановить ход беседы. Я пил с ними, слушая то одного, то другого,
пока мне не стало ясным положение дела.
Пока это происходило, я старался понять, каким образом она знает вообще,
что я, Томас Гарвей, — есть я сам, пришедший по ее указанию.
Я стоял,
пока Дэзи не затерялась среди толпы; потом вернулся в фойе, вздохнув и бесконечно жалея,
что ответил на приветливую шалость девушки невольной обидой.
В увлечении я хотел было заговорить о Фрези Грант, и мне показалось,
что в нервном блеске устремленных на меня глаз и бессознательном движении руки, легшей на край стола концами пальцев, есть внутреннее благоприятное указание,
что рассказ о ночи на лодке теперь будет уместен. Я вспомнил,
что нельзя говорить, с болью подумав: «Почему?» В то же время я понимал, почему, но отгонял понимание. Оно еще было
пока лишено слов.
Ложась, я знал,
что усну крепко, но встать хотел рано, и это желание — рано встать — бессознательно разбудило меня. Когда я открыл глаза, память была пуста, как после обморока. Я не мог поймать ни одной мысли до тех пор,
пока не увидел выпяченную нижнюю губу спящего Кука. Тогда смутное прояснилось, и, мгновенно восстановив события, я взял со стула часы. На мое счастье, было всего половина десятого утра.
Я понял. Должно быть, это понял и Бутлер, видевший у Геза ее совершенно схожий портрет, так как испуганно взглянул на меня. Итак, поразившись, мы продолжали ее не знать. Она этого хотела, стало быть, имела к тому причины.
Пока, среди шума и восклицаний, которыми еще более ужасали себя все эти ворвавшиеся и содрогнувшиеся люди, я спросил Биче взглядом. «Нет», — сказали ее ясные, строго покойные глаза, и я понял,
что мой вопрос просто нелеп.
Пока происходили эти объяснения, я был так оглушен, сбит и противоречив в мыслях,
что, хотя избегал подолгу смотреть на Биче, все же еще раз спросил ее взглядом, незаметно для других, и тотчас же ее взгляд мне точно сказал: «Нет».
— Это как раз единственное, на
что я надеюсь
пока. Откроет себя или откроют его.
Эти слова я обдумывал,
пока вы допрашивали других, и не нашел никакого другого выхода,
чем этот, — встать и сказать: Геза застрелил я.
— Она отказалась войти, и я слышал, как Гез говорил в коридоре, получая такие же тихие ответы. Не знаю, сколько прошло времени. Я был разозлен тем,
что напрасно засел в шкаф, но выйти не мог,
пока не будет никого в коридоре и комнате. Даже если бы Гез запер помещение на ключ, наружная лестница, которая находится под самым окном, оставалась в моем распоряжении. Это меня несколько успокоило.
После того были разобраны все моменты драмы в их отдельных, для каждого лица, условиях. Ботвель неясно представлял внутреннее расположение помещений гостиницы. Тогда Биче потребовала бумагу,
что Ботвель тотчас принес.
Пока он ходил, Биче сказала...
— Вы правы. Так будет приятнее и ему и мне. Хотя… Нет, вы действительно правы. У нас есть план, — продолжала Биче, устраняя озабоченную морщину, игравшую между тонких бровей, меняя позу и улыбаясь. — План вот в
чем: оставить
пока все дела и отправиться на «Бегущую». Я так давно не была на палубе, которую знаю с детства! Днем было жарко. Слышите, какой шум? Нам надо встряхнуться.
Она еще не садилась.
Пока Ботвель разговаривал с поваром и агентом, Биче обошла салон, рассматривая обстановку с таким вниманием, как если бы первый раз была здесь. Однажды ее взгляд расширился и затих, и, проследив его направление, я увидел,
что она смотрит на сломанную женскую гребенку, лежавшую на буфете.
Неточные совпадения
Вот теперь трактирщик сказал,
что не дам вам есть,
пока не заплатите за прежнее; ну, а коли не заплатим?
Анна Андреевна. Ну да, Добчинский, теперь я вижу, — из
чего же ты споришь? (Кричит в окно.)Скорей, скорей! вы тихо идете. Ну
что, где они? А? Да говорите же оттуда — все равно.
Что? очень строгий? А? А муж, муж? (Немного отступя от окна, с досадою.)Такой глупый: до тех пор,
пока не войдет в комнату, ничего не расскажет!
Влас наземь опускается. // «
Что так?» — спросили странники. // — Да отдохну
пока! // Теперь не скоро князюшка // Сойдет с коня любимого! // С тех пор, как слух прошел, //
Что воля нам готовится, // У князя речь одна: //
Что мужику у барина // До светопреставления // Зажату быть в горсти!..
Долгонько слушались, // Весь город разукрасили, // Как Питер монументами, // Казненными коровами, //
Пока не догадалися, //
Что спятил он с ума!» // Еще приказ: «У сторожа, // У ундера Софронова, // Собака непочтительна: // Залаяла на барина, // Так ундера прогнать, // А сторожем к помещичьей // Усадьбе назначается // Еремка!..» Покатилися // Опять крестьяне со смеху: // Еремка тот с рождения // Глухонемой дурак!
В воротах с ними встретился // Лакей, какой-то буркою // Прикрытый: «Вам кого? // Помещик за границею, // А управитель при смерти!..» — // И спину показал. // Крестьяне наши прыснули: // По всей спине дворового // Был нарисован лев. // «Ну, штука!» Долго спорили, //
Что за наряд диковинный, //
Пока Пахом догадливый // Загадки не решил: // «Холуй хитер: стащит ковер, // В ковре дыру проделает, // В дыру просунет голову // Да и гуляет так!..»