Неточные совпадения
Челкаш слушал его радостные вопли, смотрел на сиявшее, искаженное восторгом жадности
лицо и чувствовал, что он — вор, гуляка, оторванный от всего родного — никогда не будет таким жадным, низким, не помнящим себя. Никогда не станет таким!.. И эта мысль и ощущение, наполняя его сознанием своей свободы,
удерживали его около Гаврилы на пустынном морском берегу.
— Про… уйди ты!.. уйди к дьяволу! — вдруг крикнул Челкаш и сел на песке.
Лицо у него было бледное, злое, глаза мутны и закрывались, точно он сильно хотел спать. — Чего тебе еще? Сделал свое дело… иди! Пошел! — и он хотел толкнуть убитого горем Гаврилу ногой, но не смог и снова свалился бы, если бы Гаврила не
удержал его, обняв за плечи.
Лицо Челкаша было теперь в уровень с
лицом Гаврилы. Оба были бледны и страшны.
Неточные совпадения
Она услыхала голос возвращавшегося сына и, окинув быстрым взглядом террасу, порывисто встала. Взгляд ее зажегся знакомым ему огнем, она быстрым движением подняла свои красивые, покрытые кольцами руки, взяла его за голову, посмотрела на него долгим взглядом и, приблизив свое
лицо с открытыми, улыбающимися губами, быстро поцеловала его рот и оба глаза и оттолкнула. Она хотела итти, но он
удержал ее.
— Хорошо, хорошо, поскорей, пожалуйста, — отвечал Левин, с трудом
удерживая улыбку счастья, выступавшую невольно на его
лице. «Да, — думал он, — вот это жизнь, вот это счастье! Вместе, сказала она, давайте кататься вместе. Сказать ей теперь? Но ведь я оттого и боюсь сказать, что теперь я счастлив, счастлив хоть надеждой… А тогда?… Но надо же! надо, надо! Прочь слабость!»
Услыхав это, Анна быстро села и закрыла
лицо веером. Алексей Александрович видел, что она плакала и не могла
удержать не только слез, но и рыданий, которые поднимали ее грудь. Алексей Александрович загородил ее собою, давая ей время оправиться.
Он стоял пред ней с страшно блестевшими из-под насупленных бровей глазами и прижимал к груди сильные руки, как будто напрягая все силы свои, чтобы
удержать себя. Выражение
лица его было бы сурово и даже жестоко, если б оно вместе с тем не выражало страдания, которое трогало ее. Скулы его тряслись, и голос обрывался.
Девочка, любимица отца, вбежала смело, обняла его и смеясь повисла у него на шее, как всегда, радуясь на знакомый запах духов, распространявшийся от его бакенбард. Поцеловав его наконец в покрасневшее от наклоненного положения и сияющее нежностью
лицо, девочка разняла руки и хотела бежать назад; но отец
удержал ее.