Неточные совпадения
— Ладно! Я возьму… — сказал он наконец и тотчас вышел вон из комнаты. Решение взять у дяди деньги было неприятно ему; оно унижало его
в своих глазах. Зачем ему сто рублей? Что можно сделать с ними? И он
подумал, что, если б дядя предложил ему тысячу рублей, — он сразу перестроил бы свою беспокойную, тёмную жизнь на жизнь чистую, которая текла бы вдали от людей,
в покойном
одиночестве… А что, если спросить у дяди, сколько досталось на его долю денег старого тряпичника? Но эта мысль показалась ему противной…
Лунёву было приятно гулять среди тишины, вдыхая полной грудью сладкие запахи лип и цветов.
В нём тоже всё было тихо, спокойно, — он отдыхал душой и ни о чём не
думал, испытывая удовольствие
одиночества, давно уже неведомое ему.
Неточные совпадения
— Нигде, я
думаю, человек не чувствует себя так одиноко, как здесь, — торопливо говорила женщина. — Ах, Клим, до чего это мучительное чувство —
одиночество! Революция страшно обострила и усилила
в людях сознание
одиночества… И многие от этого стали зверями. Как это — которые грабят на войне?.. После сражений?
А
в следующий момент
подумал, что если он так одинок, то это значит, что он действительно исключительный человек. Он вспомнил, что ощущение своей оторванности от людей было уже испытано им у себя
в городе, на паперти церкви Георгия Победоносца; тогда ему показалось, что
в одиночестве есть нечто героическое, возвышающее.
«Недаром Костя ушел из этого дома», — не раз
думала девушка
в своем
одиночестве и даже завидовала брату, который
в качестве мужчины мог обставить себя по собственному желанию, то есть разом и безнаказанно стряхнуть с себя все обветшалые предания раскольничьего дома.
О чем
думал он? Вероятно, о своей молодости, о том, что он мог бы устроить свою жизнь иначе, о своих родных, о любимой женщине, о жизни, проведенной
в тайге,
в одиночестве…
Но
в этом
одиночестве грудь наша не была замкнута счастием, а, напротив, была больше, чем когда-либо, раскрыта всем интересам; мы много жили тогда и во все стороны,
думали и читали, отдавались всему и снова сосредоточивались на нашей любви; мы сверяли наши думы и мечты и с удивлением видели, как бесконечно шло наше сочувствие, как во всех тончайших, пропадающих изгибах и разветвлениях чувств и мыслей, вкусов и антипатий все было родное, созвучное.