Неточные совпадения
Заглушая тяжелую возню машин, трудные вздохи пара и шелест проводов,
голоса сливались в шумный вихрь.
Бесцельно перекладывая в кухне с места на место разные вещи, стараясь
заглушить пониженные
голоса в комнате, она продолжала громче...
Солнце поднималось все выше, вливая свое тепло в бодрую свежесть вешнего дня. Облака плыли медленнее, тени их стали тоньше, прозрачнее. Они мягко ползли по улице и по крышам домов, окутывали людей и точно чистили слободу, стирая грязь и пыль со стен и крыш, скуку с лиц. Становилось веселее,
голоса звучали громче,
заглушая дальний шум возни машин.
И пел,
заглушая все звуки своим
голосом. Мать шла за ним; вдруг оступилась, быстро полетела в бездонную глубину, и глубина эта пугливо выла ей встречу…
Она сильно ударила по клавишам, и раздался громкий крик, точно кто-то услышал ужасную для себя весть, — она ударила его в сердце и вырвала этот потрясающий звук. Испуганно затрепетали молодые
голоса и бросились куда-то торопливо, растерянно; снова закричал громкий, гневный
голос, все
заглушая. Должно быть — случилось несчастье, но вызвало к жизни не жалобы, а гнев. Потом явился кто-то ласковый и сильный и запел простую красивую песнь, уговаривая, призывая за собой.
Громкий и резкий
голос звучал,
заглушая шум...
— Арестовать! — крикнул полицейский, но его
голос заглушил нестройный взрыв криков...
Ужас был в доме Морозова. Пламя охватило все службы. Дворня кричала, падая под ударами хищников. Сенные девушки бегали с воплем взад и вперед. Товарищи Хомяка грабили дом, выбегали на двор и бросали в одну кучу дорогую утварь, деньги и богатые одежды. На дворе, над грудой серебра и золота,
заглушая голосом шум, крики и треск огня, стоял Хомяк в красном кафтане.
Купцы окружили своего оратора тесным кольцом, маслеными глазами смотрели на него и уже не могли от возбуждения спокойно слушать его речи. Вокруг него стоял гул голосов и, сливаясь с шумом машины, с ударами колес по воде, образовал вихрь звуков,
заглушая голос старика. И кто-то в восторге визжал:
Неточные совпадения
Пробираюсь вдоль забора и вдруг слышу
голоса; один
голос я тотчас узнал: это был повеса Азамат, сын нашего хозяина; другой говорил реже и тише. «О чем они тут толкуют? — подумал я. — Уж не о моей ли лошадке?» Вот присел я у забора и стал прислушиваться, стараясь не пропустить ни одного слова. Иногда шум песен и говор
голосов, вылетая из сакли,
заглушали любопытный для меня разговор.
Налево, за открытыми дверями, солидные люди играли в карты на трех столах. Может быть, они говорили между собою, но шум
заглушал их
голоса, а движения рук были так однообразны, как будто все двенадцать фигур были автоматами.
Но
голос его
заглушил густой и мрачный бас высокого человека с длинной шеей:
— Я — не лгу! Я жить хочу. Это — ложь? Дурак! Разве люди лгут, если хотят жить? Ну? Я — богатый теперь, когда ее убили. Наследник. У нее никого нет. Клим Иванович… — удушливо и рыдая закричал он.
Голос Тагильского
заглушил его:
Всюду ослепительно сверкали огни иллюминаций, внушительно гудел колокол Ивана Великого, и радостный звон всех церквей города не мог
заглушить его торжественный
голос.