Удачный день

Хён Чжингон

Хён Чжингон (1900–1943) – признанный классик современной корейской литературы начала XX века, по праву считается мастером малой прозы. За яркий слог, емкость и глубину некоторые критики называют Хён Чжингона "корейским Чеховым". В предлагаемый сборник вошли семь наиболее ярких рассказов писателя на русском и корейском языках, относящихся к раннему и среднему периодам его творчества. Издание адресовано любителям корейской литературы и культуры, а также изучающим корейский язык и призвано поближе познакомить российского читателя с истоками корейской современной литературы.

Удачный день

О произведении

«Удачный день» (июнь 1924 г.)

«Удачный день» — это самое известное произведение Хён Чжингона, рассказ, входящий в обязательную школьную программу в Корее. Основная тема рассказа — парадокс человеческой жизни, один день из жизни простого бедняка, который начался с невероятной удачи, а закончился страшной трагедией. Само название рассказа искусно обыгрывает иронию ситуации, в которой оказался главный герой. «Удачный день» — крайне важное для корейской литературы произведение. На момент написания рассказа Корея была аннексирована Японией, и писатели того времени в большинстве своем пытались выразить бессилие и отчаяние интеллигенции в колонизированном государстве, и уйти от жесткой реальности, создавая простые романтические истории о любви. Хён Чжингон же впервые описал жизнь обычного бедняка того времени как она была, без прикрас и преувеличений, положив начало течению реализма в корейской литературе.

Серое и низкое небо, казалось, вот-вот разродится снегом, но в итоге закапал мелкий и противный холодный дождь.

Для Ким Чхомчжи, который служил рикшей, этот день был, как никогда, удачным. Утро началось с того, что он довез хозяйку соседнего дома в центр города (хотя и сами они жили вовсе не на окраине), а потом начал бесцельно слоняться возле остановки трамвая, провожая просящим взглядом всех прохожих. В конце концов, в его повозку уселся важного вида господин, который выглядел как учитель, и Ким Чхомчжи довез его до школы Тонгван.

За первую поездку он получил 30 чон, за вторую — 50. Не так уж плохо для одного утра и для такого неудачника, как он. Удача была действительно неплохая, учитывая, что вот уже почти десять дней он не держал вообще никаких денег у себя в руках, и теперь, чувствуя в ладонях приятную тяжесть никелевых монет, он ощущал себя до слез счастливым. Для него эти 80 чон имели особое значение. Теперь он мог не только промочить горло дешевым вином этим вечером, но и купить своей болеющей жене тарелку соллонтхана^[4].

Вот уже больше месяца его жена страдала от сильного кашля. У них не было денег даже на самый дешевый рис, что уж говорить о лекарствах. К тому же Чхомчжи был полностью уверен, что болезни нельзя потакать и баловать ее лекарствами: ее извращенная жадность от этого только приходит в еще большее возбуждение и возвращается с удвоенной силой. Поэтому врачу больную, разумеется, не показывали, и узнать, чем же она была больна, возможности не было. Но даже и без точного диагноза было понятно, что болезнь эта была далеко не легкой: женщина не могла не то что толком подняться с постели, но даже лежать на боку ей было тяжело. Началось все это десять дней назад, когда его жена за ужином чуть не подавилась рисом. В тот день Чхомчжи тоже удалось заработать денег, и он принес домой плошку риса и немного дров для печки, а потом, по его словам, эта чертова бабенка так спешила приготовить ужин, что даже не дождалась пока огонь дотянется до котелка и толком сварит рис, и набросилась на него, словно в последний раз, позабыв о ложке и спешно запихивая рис себе в рот прямо руками, не успевая даже прожевать его, отчего ее щеки раздулись как у хомяка. И с того вечера начались стоны и причитания: то в груди у нее щемило, то живот крутило, то глаза закатывались в глазницы так, что становилось страшно, а все тело тряслось будто в припадке эпилепсии. Чхомчжи все это выводило из себя.

— Чертова баба, несчастье ты ходячее! Ест — болеет, не ест — болеет, и что мне прикажешь делать?! В глаза мне смотри, когда я говорю!

От нахлынувшей на него злости Чхомчжи ударил жену по лицу. От этого глаза ее немного прояснились, а на уголках век заблестели капельки слез. Чхомчжи почувствовал, как предательски краснеют и его глаза.

Жена, тем не менее, от него не отстала. Вот уже три дня как она начала клянчить у него тарелку соллонтхана. Эта просьба в очередной раз разозлила мужа.

— Чего?! Какой еще соллонтхан? Да ты рис толком проглотить не можешь, соллонтхан ей, видите ли, подавай!

Однако на душе у него все равно было неспокойно.

И вот теперь он мог купить тарелку соллонтхана. И мог даже купить тарелку каши для своего трехлетнего спиногрыза, который постоянно кричал от голода возле болеющей матери. Сжимая 80 чон в кулаке, Чхомчжи чувствовал себя удовлетворенным и довольным жизнью.

Но удача его на этом не закончилась. Извозчик достал из кармана грязный платок, вытер влажную от пота и капель дождя шею, и когда уже начал выходить из ворот школы обратно на большую дорогу, услышал позади себя крик: «Извозчик!» Он обернулся и посмотрел на позвавшего его молодого парня. Похоже было, что он учился в этой школе.

— Сколько до Намдэмуна? — бесцеремонно поинтересовался подросток.

«Наверное, домой на зимние каникулы собрался», — подумал Чхомчжи. Он явно хотел уехать уже сегодня, но дождь со снегом и слякоть на улице заставили его колебаться, да и багажа у него, скорей всего, было много… А тут увидел повозку и выскочил, чтобы его позвать. А иначе чего бы он выбежал сюда во двор школы под этот противный дождь в своей школьной форме, даже толком не успев надеть обувь?

— Вы имеете в виду вокзал «Намдэмун»?

Чхомчжи ненадолго задумался. Хотелось ли ему в этот бьющий прямо в лицо холодный дождь тащиться в такую даль? Да и стоило ли это делать, ведь 80 чон и так были уже у него в кармане? Нет, это было ни то ни другое. Удивительно, но у него засосало под ложечкой от того количества удачи, которое свалилось на его голову в этот непогожий день. Невольно в его голове всплыло воспоминание о сегодняшнем утре, когда он уходил из дома. После того как за ним пришли от хозяйки соседнего дома, его жена посмотрела на него молящими глазами, единственным, что осталось живым на ее высохшем почти до черепа лице.

— Пожалуйста, не уходи сегодня, очень тебя прошу, не стоит. Мне так больно…

Ее голос был не громче писка комара, а дыхание прерывалось глубокими клокочущими звуками, доносившимися из груди.

Чхомчжи собрался выходить, словно ничего важного не происходит, когда его жена схватила его за руку.

— Вот глупая баба, хватит чушь городить! И что мне теперь, по-твоему, дома сидеть? А деньги с неба посыплются? Ты ж думай, что говоришь!

— Тогда, пожалуйста, возвращайся скорее…

Ее слабый голос словно преследовал его, когда он выходил из дома. И сейчас, когда Чхомчжи предложили поездку до вокзала, слабо трясущиеся руки его жены, удивительно большие и влажные глаза и молящее выражение ее лица снова встало у него перед глазами.

— Да, вокзал «Намдэмун». Ну так сколько?

Студент смотрел на него торопящим взглядом и пробормотал про себя «Вроде был один поезд до Инчхона в 11, а потом в два часа».

— Одна вона пятьдесят чон.

Ответ вылетел из уст извозчика, и он сам тут же испугался грандиозности названной им суммы. Когда такое было последний раз, чтоб с его губ срывалась такая большая сумма? Жадность до денег на миг затмила его разум и заглушила голос совести, волнующийся за больную жену. Что может случиться за один день? А упускать такую возможность не хотелось, уж очень редкой была удача и слишком много она сулила.

Парень наклонил голову.

— Дороговато, полторы воны-то.

— Никак нет! Это ж ли^[5] пятнадцать отсюдова, никак не меньше. Да и погода вон какая, в такой день не грех бы и сверху накинуть, за дождик-то.

На лице извозчика расплылась жадная ухмылка.

— Ладно, дам, сколько просите. Только давайте быстрее.

Снисходительно бросив ответ, студент поспешно скрылся в здании школы, убежав за вещами и одеждой.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

4

Соллонтхан — суп из говяжьих костей, относительно дорогой для описываемого в рассказе периода времени. Считается полезным для здоровья и очень питательным.

5

Ли — мера длины в старой Корее, равная 393 метрам. 15 ли — это почти 6 километров.