Ему хотелось, чтобы вокруг было тихо, чтобы девицы перестали
плавать в воздухе, как скучные клочья весенней тучи, и бритый тапёр с тёмно-синим лицом утопленника не тыкал пальцами в жёлтые зубы рояля, похожего на челюсть чудовища, которое громко и визгливо хохотало.
Неточные совпадения
В воздухе плавали густые звуки колокола, мягкие и тёплые. Тяжёлая туча накрыла город плотным тёмным пологом. Задумчивое пение меди, не поднимаясь вверх, печально влачилось над крышами домов.
Светило солнце, с крыш говорливо текла вода, смывая грязный снег, люди шагали быстро и весело.
В тёплом
воздухе протяжно
плавал добрый звон великопостных колоколов, широкие ленты мягких звуков поднимались и улетали из города
в бледно-голубые дали…
Сонный и сердитый, ходил на кривых ногах Дронов, спотыкался, позевывал, плевал; был он в полосатых тиковых подштанниках и темной рубахе, фигура его исчезала на фоне кустов, а голова
плавала в воздухе, точно пузырь.
Похоронно гудят колокола церквей, — этот унылый звон всегда в памяти уха. Кажется, что он
плавает в воздухе над базаром непрерывно, с утра до ночи, он прослаивает все мысли, чувства, ложится пригнетающим медным осадком поверх всех впечатлений.
Впрочем, странный человек пошел покорно, как заведенная машина, туда, где над городом стояло зарево и, точно венец,
плавало в воздухе кольцо электрических огней над зданием газетного дома…
Неточные совпадения
Дул ветер, окутывая вокзал холодным дымом, трепал афиши на стене, раскачивал опаловые, жужжащие пузыри электрических фонарей на путях. Над нелюбимым городом колебалось мутно-желтое зарево,
в сыром
воздухе плавал угрюмый шум, его разрывали тревожные свистки маневрирующих паровозов. Спускаясь по скользким ступеням, Самгин поскользнулся, схватил чье-то плечо; резким движением стряхнув его руку, человек круто обернулся и вполголоса, с удивлением сказал:
Количество людей во фраках возрастало, уже десятка полтора кричало, окружая стол, — старик, раскинув руки над столом, двигал ими
в воздухе, точно
плавая, и кричал, подняв вверх багровое лицо:
Самгин стал слушать сбивчивую, неясную речь Макарова менее внимательно. Город становился ярче, пышнее; колокольня Ивана Великого поднималась
в небо, как палец, украшенный розоватым ногтем.
В воздухе плавал мягкий гул, разноголосо пели колокола церквей, благовестя к вечерней службе. Клим вынул часы, посмотрел на них.
Ходил он наклонив голову, точно бык, торжественно нося свой солидный живот, левая рука его всегда играла кистью брелоков на цепочке часов, правая привычным жестом поднималась и опускалась
в воздухе, широкая ладонь
плавала в нем, как небольшой лещ.
Уже самовар давно фыркает на столе, по комнате
плавает горячий запах ржаных лепешек с творогом, — есть хочется! Бабушка хмуро прислонилась к притолоке и вздыхает, опустив глаза
в пол;
в окно из сада смотрит веселое солнце, на деревьях жемчугами сверкает роса, утренний
воздух вкусно пахнет укропом, смородиной, зреющими яблоками, а дед всё еще молится, качается, взвизгивает: