— «А он дважды сказал — нет, нет, и — помер. Сегодня его торжественно хоронили, всё духовенство было, и оба хора певчих, и весь город. Самый старый и умный человек был в городе.
Спорить с ним не мог никто. Хоть мне он и не друг и даже нажёг меня на двести семьдесят рублей, а жалко старика, и когда опустили гроб в могилу, заплакал я», — ну, дальше про меня пошло…
При докторе девушка странно и явно менялась: ходила как-то по-солдатски мерно и прямо, выпячивая грудь, поджав губы, следя за ним недобрыми глазами, а на вопросы его отвечала кратко, и казалось, что, говоря ему — да, она
спорит с ним.
Неточные совпадения
Все кричали: Пушкарь
спорил с дьячком, Марков —
с бабами, а Яков куражился, разбивал ложки ударом ладони, согнул зачем-то оловянное блюдо и всё гудел...
…В базарные дни Кожемякин ходил по Торговой площади, прислушиваясь к
спорам горожан
с деревенскими. Мужики были коренастые, бородатые, точно пенья, обросшие мохом; мещанство рядом
с ними казалось мелким и суетливым, подобно крысам у конуры цепного пса. Большинство мещан не скрывало своего пренебрежения к деревенским, и лишь немногие разговаривали
с ними притворно ласково. Часто говорилось...
Но, сбегав раза два в трактир, и мужики становились бойчее, на ругань отвечали руганью, на шутки — шутками; к полудню почти все они были выпивши, и
споры их
с покупателями нередко разрешались боем. Являлся базарный староста Леснов, приходил Анкудин и другой будочник — Мохоедов; пьяных и буянов отправляли в пожарную. Солидные люди, внушительно крякая, говорили мужикам...
Иногда Пушкарь начинал говорить о своей службе, звучали знакомые Матвею слова: «шип-прутены», «кивер», «скуси патрон», «зелёная улица», «кладсь»… Часто он
спорил с Ключаревым, замахиваясь на него книгой и счётами...
Пока они
спорили, татарин, прищуривая то один, то другой глаз, играл сам
с собою, а Матвей, слушая крик старого солдата и всматриваясь в непоколебимое лицо Ключарева, старался понять, кто из них прав.
С неделю сеял мелкий
спорый дождь, шуршал по крыше, сёк деревья, вздыхал и плакал, переставал на час-два и — снова сыпался мелкой пылью.
— Ежели ты
с ей не
споришь — она ничего, а кто её не уважает, тому — страдать!
Желание
спорить исчезло — не
с кем было
спорить. И смотреть на дорогу не хотелось закат погас, кумач
с полей кто-то собрал и шёлковые ленты тоже, а лужи стали синими.
— Такое умозрение и характер! — ответил дворник, дёрнув плечи вверх. — Скушно у вас в городе — не дай бог как,
спорить тут не
с кем… Скажешь человеку: слыхал ты — царь Диоклетиан приказал, чтобы
с пятницы вороны боле не каркали? А человек хлопнет глазами и спрашивает: ну? чего они ему помешали? Скушно!
Споря с Маркушей, опрокинула его словами, а правда осталась его и стоит незыблема: всякому до себя!»
Про женщин очень памятно Дроздов говорит, хоть и не всегда понятно.
С Максимом они всё
спорят, и на все слова Дроздова Максим возражает: врёшь! Выдаёт себя Дроздов за незаконнорожденного, будто мать прижила его
с каким-то графом, а Максим спрашивает...
Когда он свыкся
с людьми и вошёл в круг их мыслей, ему тоже захотелось свободно говорить о том, что особенно бросалось в глаза во время
споров, что он находил неправильным. И сначала робко, конфузливо, потом всё смелее и настойчивее он стал вмешиваться в
споры.
«Против меня — не
спорят!» —
с некоторой гордостью думал Кожемякин и продолжал...
После
спора с дворником на собрании он ночью записал...
Фершал же, видно, другого толка, он больше молчит да кашляет,
спорит — редко, только
с Комаровским и всегда от евангелия.
— В ночь бы и уехали, бог
с ними, а? Все друг
с другом
спорят, всех судят, а никакого сообщества нет, а мы бы жили тихо, — едем, Дуня, буду любить, ей-богу! Я не мальчишка, один весь тут, всё твоё…
Разве
спорить с богом рождены мы и разве противоречить законам его, их же несть выше?
С женского конца стола неожиданно и свежо вступила в
спор Машенька...
— Это я всё
с Посуловым
спорю: он тут — заговор против жестокости тихонько проповедует и говорит, что евангелие — на всю жизнь закон. Конечно-с…
«Кутузов», — узнал Клим, тотчас вспомнил Петербург, пасхальную ночь, свою пьяную выходку и решил, что ему не следует встречаться с этим человеком. Но что-то более острое, чем любопытство, и даже несколько задорное будило в нем желание посмотреть на Кутузова, послушать его, может быть,
поспорить с ним.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ну вот! Боже сохрани, чтобы не
поспорить! нельзя, да и полно! Где ему смотреть на тебя? И
с какой стати ему смотреть на тебя?
Анна Андреевна. Ну да, Добчинский, теперь я вижу, — из чего же ты
споришь? (Кричит в окно.)Скорей, скорей! вы тихо идете. Ну что, где они? А? Да говорите же оттуда — все равно. Что? очень строгий? А? А муж, муж? (Немного отступя от окна,
с досадою.)Такой глупый: до тех пор, пока не войдет в комнату, ничего не расскажет!
«На! выпивай, служивенький! //
С тобой и
спорить нечего: // Ты счастлив — слова нет!»
Не видеться ни
с женами, // Ни
с малыми ребятами, // Ни
с стариками старыми, // Покуда
спору нашему // Решенья не найдем, // Покуда не доведаем // Как ни на есть — доподлинно: // Кому жить любо-весело, // Вольготно на Руси?
В воротах
с ними встретился // Лакей, какой-то буркою // Прикрытый: «Вам кого? // Помещик за границею, // А управитель при смерти!..» — // И спину показал. // Крестьяне наши прыснули: // По всей спине дворового // Был нарисован лев. // «Ну, штука!» Долго
спорили, // Что за наряд диковинный, // Пока Пахом догадливый // Загадки не решил: // «Холуй хитер: стащит ковер, // В ковре дыру проделает, // В дыру просунет голову // Да и гуляет так!..»